Логика чудес. Осмысление событий редких, очень редких и редких до невозможности - [40]

Марина никому не рассказывает о своей идее до заключения соглашения с нами, владельцами рыболовецкой компании. Может, она вообще будет держать свою идею в тайне как можно дольше, чтобы не допустить на рынок подражателей. В этом отношении наш пример отличается от случая с акциями National General, в котором намерение American Financial приобрести эту компанию не могло оставаться в тайне, и рынок предусмотрительно назначил цену сделки еще до того, как она состоялась. Возможно, рынок не понимал мотивов American Financial, но чувствовал, что назревают какие-то события.

Формула Блэка — Шоулза не учитывает именно этого «ощущения, витающего в воздухе». Она и не может его учесть, так как такое ощущение — не математическая концепция, а самая настоящая бизнес-идея. Марина, проходившая мимо марины, оказалась ближе к гениальности, чем формула Блэка — Шоулза, потому что была единственным человеком, придумавшим нечто, не приходившее в голову никому другому.

Хотя формула Блэка — Шоулза, несомненно, заслуживала Нобелевской премии, все ее элементы витали в воздухе еще с 1960-х годов. Чтобы решить все связанные с нею технические проблемы, потребовалось, чтобы три специалиста из разных областей — математики, экономики и предпринимательства — объединили свои специализированные знания и интеллектуальные способности. К тому же им помогли многие другие исследователи. Таким образом, формулу Блэка — Шоулза можно считать плодом упорной работы талантливых и опытных профессионалов, но ни в коем случае не произведением гения.

Чтобы эта формула была справедливой, колебания цены на базовый актив (то есть на то, на продажу или покупку чего выпускается опцион) должны иметь тихонское распределение. Если бы цены подчинялись, скажем, распределению Коши, то численно выразить их колебания в виде стандартного отклонения было бы невозможно, и мы не смогли бы даже запустить калькулятор Блэка — Шоулза. Но математическая основа формулы Блэка — Шоулза относится к Тихонии и еще более очевидным и несомненным образом. Формула явно предполагает, что распределение колебаний цен описывается гауссовой кривой. А эта кривая описывает такое распределение до тех пор, пока экономика находится в мире Тихонии и колебания цен определяются множеством слабых компонентов. Однако идея, подобная той, которая пришла в голову нашему инвестору Марине, — это идея цельная, творческая и масштабная. Такие возникают довольно часто и многим позволили разбогатеть. И они неизбежно уводят экономику в Диконию.

«Свалка богача»

Родившийся в Польше франко-американский математик Бенуа Мандельброт (1924–2010) будет героем третьей части этой книги, которая посвящена науке Диконии. Собственно говоря, он уже появлялся в нашем повествовании, потому что именно он открыл способ создания фрактальных изображений, подобных тому, что изображено на илл. 8.

В 1960-х годах, когда математический аппарат, приведший впоследствии к появлению формулы Блэка — Шоулза, еще только развивался, Мандельброт утверждал на нескольких конференциях, что распределение Гаусса, возможно, неточно описывает реальное поведение цен. Он предлагал использовать в качестве основы для таких моделей распределение Коши. Другими словами, Мандельброт еще в 1960-х годах предлагал перенести экономические модели из Тихонии в Диконию[68]. Это предложение не вызвало у экономистов особо горячего энтузиазма. Возможно, тут сыграли свою роль и не вполне деликатные манеры Мандельброта, но основная причина была не в этом. Если бы его предложение было принято всерьез, экономистам пришлось бы выкинуть все, чего они достигли со времен фон Неймана, Эрроу и Дебрё, и сменить уютные модели равновесных состояний на нечто гораздо менее изящное[69].

Если бы экономисты так и поступили, Блэк и компания вполне могли прийти к выводу, что у опциона вообще не может быть теоретически правильной цены. Невозможно с уверенностью оценить нечто, не имеющее стандартного отклонения. А даже если бы это и можно было сделать — например, приручив дикое распределение Коши и поселив его в модели, — то это дало бы такие высокие цены опционов, что никто не захотел бы их покупать. Фермер с мельником снова оказались бы в исходном положении. Но практический опыт уже показал: цену опциона можно выбрать так, чтобы обе стороны сочли ее разумной.

Колебания цен, способные оправдать столь радикальное изменение моделей, не встречались со времен Великой депрессии 1929 года. Таким положение дел и оставалось до 1987 года, когда весь мир потряс гигантский экономический кризис, после чего, в 2008 году, на нас обрушился кризис еще более масштабный.

Повседневная жизнь в Тихонии идет своим чередом, хотя диконские явления время от времени и переворачивают все вверх дном. В конце концов, договоры о сделках с опционами могут составляться только в тихонских условиях, потому что в Диконии у опционов просто нет теоретически правильной цены. А эти опционы нужны фермеру и мельнику в качестве страховки от банкротства. Инвестору тоже живется лучше, когда действуют тихонские законы. Когда хаотические законы Диконии наконец берут свое и на горизонте возникает негативный «черный лебедь», это не становится катастрофой ни для фермера, ни для мельника. А вот инвестор теряет последнюю рубашку. Плата за опционы, которую инвестор получал от фермера и мельника, позволяла ему процветать, только пока главенствовали правила Тихонии.