ЛоГГ. Том 3. Стойкость - [58]

— Замечательная мысль, — заявил Ян без капли искренности в голосе. — Возможно, будь я кем-то, кто никогда не отнимал жизни и не терял семью на войне, я бы даже захотел в это поверить.

Когда Ян был в настроении, он мог отпускать саркастические замечания даже в лицо высокопоставленным правительственным чиновникам. До сих пор он сдерживался лишь потому, что шансы высказаться ему предоставляли редко, а последствия наверняка были бы слишком уж неприятны. Но к этому моменту в нём уже накопилась критическая масса агрессии.

Терпеливость и молчание не обязательно и не в любых обстоятельствах являются достоинствами. Терпеть то, что должно быть нестерпимым, и молчать о том, что должно быть сказано, — значит, позволять эго противников беспрепятственно раздуваться и позволять им самим думать, что их эгоцентризм приемлем в любой ситуации. Если нянчиться с имеющими власть, как с маленькими детьми, и позволять им топтаться по себе — ничем хорошим это закончиться не может.

— Естественно, — продолжил Ян, — эта идея, должно быть, имеет свою прелесть для людей, получающих преимущества от войны и пытающихся построить собственное благосостояние на жертвах других. Ну, знаете, для таких людей, которые прикрываются любовью к стране, к которой на самом деле ничего не чувствуют, чтобы обмануть слушателей.

На лице Оливейры впервые мелькнула ярость.

— В-вы говорите, что наш патриотизм — обман?

— Я лишь говорю, что если защищать отечество и приносить жертвы действительно так важно, как вы утверждаете, то как насчёт того, чтобы делать это самому, вместо того, чтобы отдавать приказы всем остальным? — тон Яна теперь был почти беззаботным. — Например, вы могли бы собрать всех политиков, чиновников, интеллигентов и финансистов, ратующих за войну, и создать их них какой-нибудь «Патриотический полк». И, когда Империя снова нападёт, встать в первой линии обороны. Но для начала вам следовало бы перебраться из безопасных мест вроде столицы поближе к фронту, в тот же Изерлон. Что скажете? У нас достаточно свободных кают, чтобы разместить всех.

Мёртвая тишина, повисшая в зале после этих слов Яна, была наполнена враждебностью и нерешительностью. Эффективных контраргументов привести никто не мог, поэтому молчание затягивалось. Понимая, что ответа не дождётся, Ян нанёс ещё один удар:

— Знаете ли вы, что является наибольшей наглостью среди человеческих поступков? Это когда люди, имеющие власть, а также те, кто им подпевает, прячутся в безопасном укрытии и оттуда восхваляют войну, навязывают патриотическое, жертвенное мышление народу, а потом отправляют людей умирать на поле боя. Если в этой Галактике когда-нибудь наступит мир, для этого в первую очередь необходимо уничтожить подобных паразитов, а не продолжать бессмысленную войну с Империей.

Воздух в помещении, казалось, заледенел. Никто из следственной комиссии не мог предположить, что молодой адмирал может извергнуть на них столько яда. Даже Хван Руи смотрел на Яна с удивлением.

— Под «паразитами» вы подразумеваете эту следственную комиссию? — спросил Негропонти. Он неплохо держался, демонстрируя спокойствие, но всё же голос его слегка дрожал от сдерживаемых чувств.

— А что, похоже, что я имел в виду кого-то другого? — бросил в ответ Ян намеренно неуважительным тоном.

Охваченный гневом Негропонти раздулся как лягушка, схватил молоток и начал яростно бить им по столу.

— Необоснованные оскорбления! Наглость, переходящая все границы! Похоже, у нас нет выбора, кроме как поставить под сомнение саму природу вашей личности, адмирал Ян! Это следствие необходимо продлить ещё больше!

— Возражаю… — начал говорить Ян, но остальная часть его фразы утонула в грохоте молотка.

— Я запрещаю подследственному говорить!

— На каких основаниях?

— На основании моих полномочий как главы этой следственной… нет, постойте. Я не обязан вам отвечать. А вы должны подчиняться процедуре следствия.

Ян упёр руки в бока и дерзко посмотрел на председателя комиссии. Он давно уже решил, что в какой-то момент точно не выдержит и взорвётся, и вот, похоже, этот момент наступил.

— Тогда не могли бы вы просто приказать мне покинуть этот зал? Потому что, честно говоря, я больше ни секунды не смогу выдерживать звуков ваших голосов и вида ваших лиц. Просто вышвырните меня за то, что не заплатил за вход, или ещё за что-нибудь. Потому что моё терпение уже на преде…

В этот момент рядом с председателем комитета обороны раздался звонок, и Ян прервался.

— Алло? Да, это я. В чём дело? — раздражённо спросил Негропонти в трубку, продолжая сверлить взглядом Яна, но затем единственная фраза с другого конца линии явно потрясла его. Мышцы его лица заметно напряглись, и он несколько раз попросил подтвердить какие-то детали.

Когда Негропонти наконец положил трубку, он с испуганным видом осмотрелся и высоким голосом сказал:

— Мы прервём наше заседание на час. Прошу членов комиссии пройти в соседнюю комнату. Адмирал, вы подождите нас здесь.

Было очевидно, что возникла какая-то непредвиденная ситуация. Ян безо всяких эмоций проводил взглядом поспешно удаляющихся членов комиссии.

«Какие-то политические потрясения? — задумался он. — Или даже лучше, вдруг Трюнихта хватил удар…»