Ливонская война. Вильно против Москвы 1558 – 1570 - [4]
Нельзя сказать, чтобы в российской историографии проявлялся особый интерес к Ливонской войне. В XIX в. при освещении этой темы доминировал «государственнический» подход. Согласно ему война имела характер неизбежной закономерности и оценивалась как положительное событие в истории Российского государства. Балтийский вопрос, назревший в середине XVI в., требовал своего решения военным путем из-за враждебной позиции ливонских властей по отношению к стремлению Московского государства наладить непосредственные и тесные контакты с Западом, необходимые ему для преодоления отсталости в военно-технической и культурно-образовательной сферах. Наиболее ярко державная трактовка проявилась в разнообразных синтетических работах по истории России авторства Н. М. Карамзина, С. М. Соловьева, К. Н. Бестужева-Рюмина, Д. И. Иловайского и др.[31]
Попытка Н. И. Костомарова оспорить эту господствующую концепцию, объясняя причины войны всепоглощающим стремлением Московского государства к расширению своей территории, не нашла широкого отклика в российской исторической науке[32]. Проблема же участия ВКЛ в Ливонской войне 1558–1570 гг. российскими историками в специальных исследованиях вообще не затрагивалась.
Особое место среди работ российских ученых занимают новаторские исследования Г. Ф. Форстена. В них на широкой документальной базе события Ливонской войны были проанализированы на фоне международной борьбы за доминирование на Балтийском море (dominium paris baltici)[33].
Советская историография Ливонской войны, по сути, началась с оригинального исследования Р. Ю. Виппера. Ученый характеризовал Московское государство времен Ивана Грозного как «военную монархию». По его мнению, милитаристский характер государства подчинял внутреннюю политику внешнеполитическим задачам. Он первым связал учреждение опричнины с проведением Ливонской войны. Он называл ее «военно-административной реформой, вызванной тяжестями войны»[34]. Восхваление личности Ивана IV не помешало ученому сохранить беспристрастность при анализе исторических фактов. Так, по его словам, режим, установленный в Полоцке после его захвата московской армией в 1563 г., носил явный оккупационный характер[35].
Любопытна с концептуальной стороны трактовка Ливонской войны, предложенная в 1920-х гг. М. Н. Покровским[36]. Он первым начал анализировать ее с позиций теории «классовой борьбы». В проведении войны были кровно заинтересованы поместное дворянство и купечество (торговая буржуазия), которым противостояло реакционное боярство. М. Н. Покровский сформулировал мысль, что после захвата Нарвы Ливонская война велась не за овладение морским побережьем Балтики, а исключительно за землю, с целью насаждения в Ливонии московского помещичьего землевладения. Таким образом, с помощью созданной этим марксистским историком «теории торгового капитала» удалось отобразить новые важные аспекты Ливонской войны.
В своем классическом виде советская концепция Ливонской войны сформировалась в 40 — 50-х гг. ХХ в.[37] Появилось множество биографических очерков Ивана Грозного, отдельные исследования были посвящены его военной деятельности, и в частности различным аспектам Ливонской войны. Фундаментом этой концепции стала «государственническая» схема, в модернизированном виде изложенная в 1923 г. известным российским историком С. Ф. Платоновым и апологетизация Р. Ю. Виппером личности Ивана Грозного[38]. Знаковой позицией для советской историографии стала изданная в 1954 г. монография В. Д. Королюка «Ливонская война»[39].
Концепции советских историков свойственен доведенный до крайности социально-экономический детерминизм и безудержный оптимизм в отношении результатов и значения Ливонской войны для развития России, несмотря на ее поражение. Закономерность войны обосновывалась «насущной необходимостью» для Московского государства выхода к Балтийскому морю. Достижение балтийских берегов должно было помочь Московии выйти на широкий европейский рынок и являлось необходимым условием для поступательного развития страны. Любопытно, что, в отличие от представителей «государственнической» школы XIX — начала ХХ в., декларировался преимущественно национальный, а не государственный интерес в проведении войны. Новой чертой стал показ справедливого характера войны: она рассматривалась с «великодержавной» точки зрения в соответствии с «бесспорным» правом Москвы на присоединение всех земель Руси, куда удивительным образом включались и прибалтийские территории[40]. Безусловно, важным элементом советской концепции являлся классовый подход при объяснении причин и результатов Ливонской войны. Согласно ему политика царя имела широкую социальную поддержку. Прогрессивным интересам дворянства и купечества противопоставлялись реакционные замыслы боярства, которое не желало воевать за Ливонию.
