Ливонская война. Вильно против Москвы 1558 – 1570 - [108]

Политику великого князя лаконично и точно описал хорошо осведомленный папский нунций Ю. Руджери в реляции в Рим: «Ма Jego Krolewska Milosc inny zamiar, ktory go niemalo zajmuje, to jest ziednoszenie Litwy z Korona w sposob nizej opisany, а to tym koncem аЬу polaczone sily mogly latwiej opierac sie wspolnym nieprzyjaciolom а mianowicie Moskwie, ktorej, jak sie okazalo z doswiadczenia, Litwini nie sa w stanie роdоlас, а Polacy, nie bedac z nimi zlaczeni, nie chcieli wojowac w tamtych stronach bez zoldu»[1245]. Как видно, папский дипломат считал, что нужды обороны служили главной причиной проунийной политики господаря.

Подобный мотив подтверждает инструкция на сеймик Бельского повета в октябре 1568 г. В документе, появившемся на свет накануне Люблинского сейма, нет указаний на сословную заинтересованность шляхты как предпосылку господарской политики по заключению унии[1246].

Уже в конце 1562 г. Сигизмунд Август призывал Н. Радзивилла Черного к скорейшему решению вопроса унии[1247]. Потеря Полоцка в феврале 1563 г. еще сильнее выявила необходимость получения срочной военной помощи из Польши.

Великий князь умело использовал противоречия между сенатом и посольской избой в коронном сейме ради реализации собственных политических замыслов. Не совсем верно утверждать, что после 1562 г. Сигизмунд Август безоговорочно перешел на сторону экзекуционистов и послушно выполнял постулаты их программы[1248]. Противоречивость внутренней политики господаря в Короне заключалась в лавировании между сенатом, которому «экзекуция прав» на земельные владения была невыгодна, и посольской избой, требовавшей радикальных экзекуционных реформ.

Склонный к компромиссам, Сигизмунд Август понимал, что ни инкорпорация, ни сохранение сеймовой автономии ВКЛ не являются подходящим для обеих сторон вариантом заключения унии. Это отчетливо стало видно после дискуссий на Варшавском сейме 1563/1564 гг. Господарь стремился найти приемлемое для всех решение, учитывающее интересы сторон[1249].

В этих поисках Сигизмунд Август все же поддержал поляков, исходя из идеи «одного тела и головы Речи Посполитой». Тем самым любое разделение полномочий верховных органов власти отбрасывалось как противоречащее идее объединенного государства. Однако конкретные вопросы, касающиеся «прав, вольностей, обычаев», требовали детального юридического разрешения. Важнейшими из них (упоминавшиеся в рецессе Варшавского сейма 1563/1564 гг.) являлись: определение места литвинов в сеймовой иерархии, определение места прохождения сеймов и создание на территории ВКЛ сеймиков. Приходит понимание, что различия между государственно-политическим устройством Короны и княжества являются более глубокими, чем казалось раньше.

После победы в Ульской битве казалось, что настало время для решающего удара по противнику. На коронном сейме в марте 1565 г. Сигизмунд Август высказался за скорейшее завершение войны как первоочередную задачу для обеих стран, «не теряя время, как в прошлом году, на ссоры вокруг объединения Литвы с Короной»[1250]. Великий князь вместе с сенатом предлагал незамедлительно одобрить налоги на оборонные цели. По его мнению, военное положение мешало заниматься внутренними делами, в частности, проведению совместного сейма, на котором могла быть заключена уния[1251].

В свою очередь, посольская изба была озабочена первоочередным проведением экзекуции. Лишь после ее реализации следовало приступить к унии. Наведение порядка в Короне, по мнению земских послов, положительно повлияло бы на отношение литвинов к союзу с Польшей[1252]. Несмотря на подобное расхождение позиций, налоги на военные цели были одобрены.

В сеймиковых инструкциях, разосланных перед Люблинским сеймом 1566 г., Сигизмунд Август снова призвал к обсуждению проблем обороны от московского неприятеля, заявляя, что это является общим делом и для княжества, и для Короны. Во время работы сейма он успокаивал польскую шляхту том, что «Литва желает унии»[1253]. Наверное, здесь он ссылался на просьбу «всих станов рыцарства», которая упоминалась в сеймовых листах ВКЛ от 22 марта 1566 г.[1254]

Сигизмунд Август не оставлял идею унии, однако планы по ее реализации менялись в зависимости от политических обстоятельств. Не следует забывать, что ситуация на фронте заставляла уделять пристальное внимание организации обороны.

С середины 1566 г. московиты перешли к новой политике укрепления позиций на Полотчине (см. гл. II, § 4). Призыв радных панов сосредоточить внимание на военных проблемах стал чрезвычайно актуальным. В середине 1566 г. Сигизмунд Август почти потерял надежду на заключение унии, видя нежелание литовских магнатов ехать на польский сейм. Они ссылались на активизацию московитов на захваченной территории Полотчины и Витебщины[1255].

Однако идея унии не была забыта. В господарских инструкциях для послов на поветовые сеймики, датированных 20 октября 1566 г., четко указывалось, что возобновление переговоров с Польшей необходимо «ни для чого оно только для намов и ку постановенью о потужьной вальце не на малый час»[1256]. При этом великий князь добавлял, что он, «