Литературные первопроходцы Дальнего Востока - [41]

С каждым годом Владимир Арсеньев приобретал не только таёжный опыт и «маршевую втянутость», но и уважение коренного населения. В экспедиции 1908–1910 годов он уже далеко не «чечако». Инородцы прозвали Арсеньева «Чжанге», что значит «судья» или «старшина». Капитан Чжанге («капитан» здесь – не воинский чин: таёжные люди называли так всех российских должностных лиц) даже научился объясняться с «туземцами» на их языках. Владел и особым местным «волапюком» – смесью искажённых русских и китайских слов, присыпанной «маньчжуризмами». «Например, “шанго” – хорошо, – приводит поэт Несмелов слова Арсеньева. – Этого слова нет… ни на русском, ни на китайском языках. Китайцы думают, что это русское слово, мы – что оно китайское. Но понимаем его одинаково: хорошо».

Восточный фронт: «боксёры» и хунхузы

Информации об участии Владимира Арсеньева в боевых действиях немного, хотя он занимался не только наукой, но и прямыми обязанностями военного человека.

Боевое крещение поручик принял в 1900 году, по пути во Владивосток. Ещё недостроенная Транссибирская магистраль заканчивалась в Забайкалье. Дальше приходилось пересаживаться на суда и добираться по Шилке и Амуру до Хабаровска, чтобы оттуда по Уссурийской железной дороге доехать до Владивостока. В пограничном Благовещенске всех военных, включая Владимира Арсеньева, сняли с парохода и мобилизовали для подавления вспыхнувшего в Китае «боксёрского», или ихэтуаньского восстания.

Первопричиной мятежа стали действия Англии и Франции, которые в XIX веке методично грабили Китай. Не чувствуя себя на своей земле хозяевами, радикально настроенные китайцы восстали. В ответ на убийства иностранцев, китайцев-христиан и осаду дипломатических миссий альянс Италии, США, Франции, Австро-Венгрии, Японии, Германии, России и Англии ввёл в Северный Китай войска. Основной боевой силой стали русские, взявшие Пекин, и японцы. Впрочем, об участии России в подавлении восстания и в царское, и тем более в советское время предпочитали помалкивать, рассматривая инцидент как случайный эпизод на фоне многолетней дружбы Китая с Россией.

В те дни, в июле 1900 года, Благовещенск и российские суда на Амуре подвергались обстрелу с китайской стороны. Владимир Арсеньев в составе отряда генерал-лейтенанта Константина Николаевича Грибского[259] оборонял Благовещенск, за что был награждён серебряной медалью «За поход в Китай». В послужном списке Арсеньева есть запись о том, что он 20 июля участвовал «в деле при выбитии китайцев с позиции и гор. Сахалина» (имеется в виду пограничный китайский город Сахалян[260] отделённый от Благовещенска нешироким в этих местах Амуром).

Не раз высказывались предположения об участии Владимира Арсеньева в Русско-японской войне 1904–1905 годов, основанные на наградах, полученных офицером в этот период. Однако документами эта версия не подтверждается. Напротив, известно, что в период войны Арсеньев занимался рекогносцировкой на юге Приморья – от Суйфуна (река Раздольная) до Майхе (река Артёмовка).

Николай Гондатти, в 1911 году назначенный генерал-губернатором Приамурья, позвал Владимира Арсеньева, как сказали бы сейчас, в свою команду. Офицера перевели на гражданскую службу (с сохранением военного чинопроизводства) и назначили старшим производителем работ Уссурийской межевой партии при Переселенческом управлении. Впоследствии Арсеньев стал чиновником особых поручений при генерал-губернаторе. Сам он, надо сказать, был недоволен тем, что Гондатти пытался «пристегнуть» его к чиновничьей работе. Писал Петру Козлову: «Административная деятельность мне не по душе. Я с удовольствием променял бы даже губернаторский пост на скромную роль географа-исследователя, хотя бы и в самом малом масштабе».

В 1911 году Владимир Арсеньев по приказу Николая Гондатти представил последнему доклад, в котором предложил ряд шагов «для вырешения вопроса о выселении китайцев из Уссурийского края» – браконьеров, бандитов, нелегальных мигрантов… Арсеньев предложил объявить китайцам, чтобы они заканчивали свои дела и уходили, иначе их выдворят силой; при этом, считал он, надо точно отделить тазов от китайцев, что непросто, и первых оставить в крае. Арсеньев предложил свозить китайцев в пересыльные пункты, где бы их ждали пароходы для отправки на родину. Звероловные ямы подлежали уничтожению, орудия добычи – конфискации, фанзы как притоны хунхузов и браконьеров – сжиганию. Возле слов Арсеньева о том, что операции по выселению следует производить в течение трёх лет, Гондатти сделал пометку: «Сколько понадобится». Вскоре Арсеньеву выдали секретное предписание: во главе отряда отправиться в Иманский и Никольск-Уссурийский уезды, в Ольгинский и Заольгинский станы Приморья «для выяснения условий проживания там китайцев и для принятия соответствующих мер к аресту и выселению не имеющих там права жительства». Предлагалось, между прочим, организовать тайную платную агентуру. Предусматривались арест «наиболее вредного элемента», конфискация у всех китайцев оружия. Арестованным давали возможность устроить свои дела с имуществом, стариков не трогали, курильщикам опия разрешали взять с собой запас наркотика.