Литературные первопроходцы Дальнего Востока - [11]
Посетив Англию, «Паллада» прошла Атлантикой мимо африканского берега, пересекла Индийский океан и наконец бросила якорь у островов Бонин-Сима[159]. «Острова Бонин-Сима стали известны с 1829 года, – записывает Иван Гончаров. – Из путешественников здесь были: Бичи[160], из наших капитан Литке[161] и, кажется, недавно Вонлярлярский[162], кроме того, многие не известные свету англичане и американцы. Теперь сюда беспрестанно заходят китоловные суда разных наций, всего более американские».
Сорок лет спустя, в 1893 году, на этих самых островах будет пополнять запасы воды американская зверобойная шхуна «Софи Сазерленд» («Sophie Sutherland»), в команде которой числился семнадцатилетний матрос Джек Лондон. Вот точка, в которой пересеклись бесконечно далёкие друг от друга Мартин Иден и Илья Ильич Обломов. Впечатления от этого рейса позволят Джеку Лондону написать первый рассказ – «Тайфун у берегов Японии» (1893), а впоследствии – роман «Морской волк» (1904).
Тридесятое государство, европейские ценности и глобализация
«Завидели мы тридесятое государство», – записал Иван Гончаров в августе 1853 года, когда «Паллада» наконец пришла в Нагасаки.
Японию, застёгнутую на все пуговицы, уже обжигало дыхание глобализации: «“Нагасаки – единственный порт, куда позволено входить одним только голландцам”, – сказано в географиях, и куда, надо бы прибавить давно, прочие ходят без позволения». Иван Гончаров называл Японию запертым ларцом с потерянным ключом: «Многочисленная кучка человеческого семейства, которая ловко убегает от ферулы[163] цивилизации, осмеливаясь жить своим умом, своими уставами, которая упрямо отвергает дружбу, религию и торговлю чужеземцев, смеётся над нашими попытками просветить её, и внутренние, произвольные законы своего муравейника противоставит и естественному, и народному, и всяким европейским правам, и всякой неправде… В географии и статистике мест с оседлым населением земного шара почти только один пробел и остаётся – Япония. Странная, занимательная пока своей неизвестностью земля».
Уже тогда писатель был убеждён, что такое положение дел – ненадолго. Иван Гончаров даже излагает возможный сценарий принудительного открытия японских портов для международной торговли: «Для этого надо поступить по-английски, то есть пойти, например, в японские порты, выйти без спросу на берег, и когда станут не пускать, начать драку, потом самим же пожаловаться на оскорбление и начать войну. Или другим способом: привезти опиум и, когда станут принимать против этого строгие меры, тоже объявить войну». Позже, на Филиппинах, местный епископ в беседе с Гончаровым спокойно скажет: Японию удастся открыть для Европы «только с помощью пушек». Моральная и правовая стороны вопроса, похоже, никого тогда особо не волновали.
Иван Гончаров смотрит на Японию как европеец, глобалист, чуть ли не конкистадор, нимало не скрывая этого. Пытаясь понять менталитет «крайневосточных» народов, он многое сообщает о психологии современного ему европейца. Вот тому зелёному холму, говорит он, недостаёт колоннады с портиком, а высокой горе – монастыря с куполами и золотым крестом… Или: «“А что, если б у японцев взять Нагасаки?” – сказал я вслух, увлечённый мечтами… “Они пользоваться не умеют”, – продолжал я».
Перед глазами японцев уже был пример Китая, где Англия с 1840-х вела «опиумные войны», добиваясь свободного ввоза наркотиков в Поднебесную. Это была, говоря сегодняшним языком, наркоторговля под крышей государства, «подсадка» целой нации на наркотики. Вынужденное открытие портов для Англии привело к восстанию тайпинов 1850–1864 годов – крестьянской войне против маньчжурской династии Цин и иностранных колонизаторов. Подавлять мятеж китайским властям помогали Англия, Америка, Франция. В 1900 году в Китае вспыхнет новый антизападный мятеж ихэтуаней[164] («боксёрское восстание»). Его снова будет подавлять альянс европейских стран (с примкнувшей Японией), включая и Россию. С учётом всего этого исторического контекста сверхзакрытость Японии представляется не блажью, а попыткой, пусть и безнадёжной, сохранить суверенитет. Экономически и технически развитая, агрессивная Европа выступала в Азии в роли насильника. Торговля, которой добивались европейцы, слишком часто походила на прямой грабёж. Запад представлял собой угрозу; Япония, загнанная в угол, сопротивлялась, как сегодня сопротивляется Корейская Народно-Демократическая Республика (КНДР) с её чучхе – идеологией «опоры на собственные силы».
