Литературное творчество М. В. Ломоносова: Исследования и материалы - [25]
Мы видим, таким образом, что в отличие от «Коломбиады», в которой современники ценили эффектные и красочные элементы сюжета, контрастность и романическую яркость эпизодов, новизну экзотического материла, к которому обратилась дю Боккаж, «Письмо о пользе стекла» Ломоносова использует «американскую тему» в целях публицистических и этических. Кстати, очень существен вопрос: в духе какого литературного направления написан этот раздел поэмы Ломоносова? Неужели у кого-нибудь повернется язык назвать в данном случае барокко?
VI
Помимо списков книг, составлявшихся по разным поводам и разным причинам самим Ломоносовым, в качестве источников его литературной осведомленности могут быть использованы списки книг, которые поэт брал из Библиотеки Академии наук. Материалы эти частично сохранились и подробно описаны Е.,Б. Рысс и Г. М. Коровиным в статье «Ломоносов — читатель библиотеки Петербургской Академии наук».>98>
Хотя записи сохранились лишь за несколько лет (1745, 1753— 1755 и 1761 —1762 гг.), они все же дают дополнительный и иногда очень ценный материал, вполне подтверждающий сделанные ранее наблюдения. И здесь на первом месте стоят писатели античные (Пиндар, 1745 и 1761 гг.; «Двенадцать древних панегириков», 1753, 1754 и 1761 гг.; Плиний, «География» Птолемея, «География» Страбона, «История» Геродота, 1753 г.; Демосфен), затем идут византийские, скандинавские и польские историки и г. д. Новостью в этом разделе оказывается книга «Scriptores Re-rum Hungaricarum veteres ас genuini» («История Венгрии y писателей античных и венгерских») (1746 г.).
Однако мы остановимся не на какой-либо неизвестной книге в этом списке, а на довольно популярном еще во времена Ломоносова новолатинском писателе — М.-А. Мурете, сочинениями которого русский поэт очень интересовался: «Речи и творения» Мурета Ломоносов взял в Библиотеке Академии паук в 1753 г., и эта книга оставалась у него до его смерти, после чего была возвращена вдовой поэта в библиотеку.
Марк Антуан Мюре (Muret), или в латинизированной форме Марк Антоний Мурет (Muretus), (1526—1585)—франко-итальянский ученый-гуманист, считавшийся выдающимся новолатинским прозаиком и поэтом. Восхищавшиеся его блестящими ораторскими произведениями и превосходными стихами современники часто сравнивали его с Цицероном и Вергилием:
Ты как поэт столь велик, ты столь славен, Мурет,
как оратор,
Что Цицерон и Марон может быть имя твое.
В другом стихотворении анонимный почитатель Мурета писал: «Если бы тебя, столь великого оратора, произвели древние времена, твоя красноречивая манера говорить сделала бы тебя почти бессмертным. Если бы тебя, столь великого поэта, знали древние времена, твоя благозвучная муза была бы почти бессмертна. Но если тебя произвели эти столетия одновременно поэтом и оратором, ты будешь нашим Цицероном и Виргилием. Потомство часто будет называть тебя Цицероном, тебя постоянно и в мыслях, и в письме будут именовать Виргилием». Еще один его панегирист находил, что в произведениях Мурета соединились «изящество, нежность, важность и величие», имея в виду охарактеризовать первыми двумя словами поэтические, вторыми — ораторские творения этого ученого.
Но «потомство» оказалось более суровым к «Виргилию — Цицерону» — Мурету: в нем видели только очень удачного имитатора своих античных образцов и отказывались признать за ним какое-либо индивидуальное дарование.
Должно быть, Ломоносов не разделял этой точки зрения и ценил в Мурете и оратора, и поэта. Своим ученикам наряду с эпиграммами Оуэна Ломоносов, несомненно, рекомендовал и эпиграммы Мурета: тот же А. Дубровский, который перевел восемь эпиграмм новолатинского поэта-апгличанина, перевел три эпиграммы Мурета: «У древних баснь сия за правду утвердилась», «Двоякий пламень жжет внутрь стихотворцев кровь». «Как солнце при дожде свой луч от нас скрывает».>99>
Однако можно предположить, что Ломоносов обращался к Му-рету в 1753 г. не в первый раз. Основанием для подобного допущения, помимо исключительно широкой популярности Мурета в XVII—XVIII вв., является еще и то, что в одном из очень известных произведений Ломоносова, можно, как мне кажется, найтн своеобразную полемику — соревнование русского поэта с «новым Виргилием».
У Мурета есть небольшое стихотворение, которое озаглавлено «В начале дня» («Sub exortum diei»). В первых шести стихах поэт с помощью мифологических образов рисует картину утра, завершающуюся тем, что Феб-солнце прогоняет последние ночные потемки. После этого Мурет обращается к Христу, «сиянью Отца», с просьбой наполнить его, поэта, истинным светом и изгнать из его груди потемки.
Вот это стихотворение в более или менее точном переводе:
В начале дня
В небо пурпурных коней росистая гонит Аврора,
Чтоб приготовить вперед солнцу сверкающий путь.
Ночи молчанье давно нарушили певчие птицы,
И почти ни одна в небе не блещет звезда.
Феб лучезарный встает, изо рта извергающий пламя,
Плотным потемкам ночным прочь удалиться велит.
Божье сиянье, Христос! Меня истинным светом наполни И из моей груди тьму навсегда изгони!
