Литературная Газета, 6629 (№ 05/2018) - [20]

Продолжение послешкольного певческого маршрута для выпускников Хорового училища было традиционным – путь вёл в консерваторию. И главную роль для моего будущего сыграл Георгий Александрович Дмитревский. Художественный руководитель и главный дирижёр Капеллы, заведующий кафедрой хорового дирижирования консерватории, он знал ещё по училищу каждого своего воспитанника. С его неожиданной помощью наша семья была после смерти отца буквально спасена от начавшейся почти «второй блокады», когда мама полгода не могла найти работу и у нас не было средств на еду и одежду. И только его рекомендация открыла для мамы место артистки хора радио, а ходатайство Радиокомитета привело меня в «капелльский» интернат.

Дальнейшее как бы само собой выстроилось в последовательности, в которой, шагая в дирижёрской профессии, я не пропускал ни одной ступени. Все студенческие годы я работал с любительскими хорами: женский хор Военно-медицинской академии, мужской хор Высшего военно-морского училища, хор студентов Кораблестроительного института, учитель пения первой в Ленинграде английской школы.

По окончании консерватории мне довелось четыре года проработать педагогом музучилища, дирижёром профессиональной хоровой Капеллы, создателем и руководителем детского хора Дворца культуры металлургов.

А дальше возвращение в Ленинград с женой и двухлетним сыном, вторичное поступление в консерваторию на отделение оперно-симфонического дирижирования, параллельная в течение 17 лет работа в ДК пищевой промышленности, создание там первого в СССР камерного хора, ставшего лауреатом ряда международных конкурсов и занявшего особое место в концертной жизни Ленинграда. Потом работа вторым дирижёром в оркестре радио Петрозаводска, работа в Ленинградском Малом театре оперы и балета, концертные выступления с камерными филармоническими оркестрами, аспирантура и педагогическая работа в консерватории, постановка «Русалки» Даргомыжского и дирижирование спектаклями в Оперной студии…

Огромное для меня значение в этот период имело то, что к сожалению, всего лишь один год я был первым и единственным студентом Евгения Александровича Мравинского. Лучшей школы познания сути дирижёрской профессии я не могу себе представить. Всем основным, что мне удалось познать и реализовать на практике, я обязан ему. И конечно, класс педагога-волшебника Ильи Александровича Мусина. Тут мы по очереди становились перед ним за дирижёрский пульт – я, Юрий Темирканов, Юозас Домаркас, Фёдор Глущенко, Павел Бубельников. А в соседнем классе Николая Семёновича Рабиновича дирижировали Юрий Симонов, Марис Ансонс, Станислав Горковенко…

Отмечу, что нам очень повезло. Нас вводила к причастию в храм дирижёрского искусства выдающаяся триада высочайших мастеров: педагогического – Мусин и Рабинович, исполнительского – Мравинский.

Ну а дальше – год 1974. Имея ряд выгоднейших для карьеры предложений, я получаю ещё одно со знакомым именем. Капелла в это время переживает тяжелейший творческий кризис, положение дел там катастрофическое. Мне это было хорошо известно. Но есть сыновий долг, и он обязывает. И как-то незаметно в «шахтёрских» моих трудах скользнули, мелькая огоньками на полустанках, дни, отсчитывающие 44-й год.

– Вы уже без малого 45 лет руководите Капеллой. Когда в репертуаре хора появилась духовная музыка?

– Следует сначала назвать имя первопроходца, приоткрывшего крышку сундука с «замурованным церковным кладом». Александр Юрлов, 90-летие которого недавно отмечалось, после десятилетий молчания добился права исполнить в конце 60-х годов программу духовной музыки. Успел немного. Слишком кратким оказалось земное пребывание этого выдающегося музыкального, общественного деятеля и подлинного государственного мужа. Мы были хорошо знакомы. Он знал мой камерный хор и высоко оценивал его певческий уровень. Будучи председателем Ленинградского хорового общества, я постоянно участвовал в заседаниях Президиума ВХО, руководимого Юрловым. При одной из встреч он неожиданно спросил: «Почему ты не поёшь духовную музыку?» На мой ответ о том, что она требует большого хора, а у меня – камерный, он возразил: «Ты не знаешь, многое можно петь малыми ансамблями».

С этого и начались мои поиски соответствующих нот. Ни в каких государственных библиотеках их не было. Кстати, став руководителем Капеллы, я не обнаружил в её библиотеке ни одной страницы духовной музыки. Кое-что удавалось приобрести из частных рук, кое-что выпросить у церковных регентов. Первые опыты исполнения сочинений Бортнянского, Березовского, Веделя мы осуществили с камерным хором.

Кончина Юрлова, казалось, поставила крест на исполнении в концертах духовных сочинений, ибо ведущие руководители профессиональных хоров осмотрительно затаились. Но, как в сражении, если падает идущий впереди знаменосец, кто-то должен подхватить поникшее знамя, пока атака не захлебнулась. Мы и продолжили. Сначала включая отдельные пьесы в сольные хоровые программы. А первый полный концерт из произведений Бортняского прозвучал в зале Капеллы в 1976 году в связи с 225-летием со дня рождения композитора. Тогда это было событием необы­чайным.