Литературная Газета, 6621 (№ 46/2017) - [13]

Владимир Шемшученко

Пародист начеку

Пародист начеку

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Теги: Евгений Минин , Пародии

Евгений Минин. Пародии. М. Союз российских писателей 2016 64 с. 500 экз. (Дорожная библиотека альманаха-навигатора «Паровозъ»)

В сборник Евгения Минина вошли стихи, пародирующие известных поэтов: Евгения Евтушенко, Андрея Дементьева, Юрия Полякова, Олесю Николаеву, Юнну Мориц, Константина Ваншенкина, Юрия Кублановского, Юлия Кима, Марину Кудимову, Анну Гедымин, Игоря Волгина, Глеба Горбовского и других.

Сатирическая поэзия Минина щедро приправлена перцем иронии, порой граничащей с сарказмом и даже с цинизмом. Отталкиваясь от строк того или иного поэта, Минин создаёт собственный поэтический образчик, всегда меткий и едкий. Чего стоит хотя бы ответ Минина на строки Ваншенкина в пародии «Жизнь прожить – не лифчик застегнуть»:

Люблю смотреть часами, словно порно,

И кажется непостижимо мне,

Как женщина изящно и задорно

Застёгивает лифчик на спине.

Какая гибкость рук, какая спинка,

Но понимал я с ужасом в груди:

Как было худо, если бы ширинка

Располагалась где-то позади.

В своей книге Евгений Минин изящно и в рифму говорит о том, как «наливал Мандельштаму», «отказал Пастернаку, и сам стихи прочитал свои сдуру» и т.д. Всё это – живая реакция на «выловленные» в стихотворениях коллег по цеху строки, предполагающие несколько смысловых интерпретаций.

Ну, например, такие строки Олега Хлебникова: «По ночному галечному пляжу / ковыляет длинное пальто – / к счастью, мимо. Чуждое пейзажу, / я не знаю, что оно и кто». Пародия Минина называется «Видение»:

Этот вечер в жизни не забуду,

и пускай не верит мне никто.

Я на пляже видел чудо-юдо,

что зовут в народе конь в пальто!

Галькою морской скрипя устало,

по пейзажу чуждо семеня,

лишь одно пальто приковыляло,

к счастью – мимо,

к счастью – без коня.

Или – строки Владимира Салимона: «Всяких гнид полным-полно на свете, / разных мерзких гадов и скотов...». Минин пишет пародию «Мерзкогадкое»:

Выйдешь в город, постоишь в сторонке,

где с ветвей ещё поют скворцы –

смотришь: всюду сволочи, подонки,

страшные ублюдки, подлецы.

Женщины – страшней змеи гремучей,

по поэтам-гадам плачет плеть.

Я и сам теперь на всякий случай

в зеркало стараюсь не смотреть...

Стоит отметить, что Евгений Минин активно развивает язык, создавая неожиданные словоформы. Что важно – делается это не натужно, а вполне естественно и гармонично. Создаёт окказионализмы, такие, как, например, «рифмень». Придумывает намеренные лексические ошибки, которые работают как действенный художественный приём, вызывающий комический эффект наподобие пародии на строки Виталия Кальпиди «В лесу гуляет виктор цой с перебинтованной лицой…»

Не скупится автор и на иностранные и жаргонные словечки. Наряду с заимствованиями «герл-френд» и «ивнинг», Минин изобретает «снегопадинг» и «балдинг».

В предисловии к «Пародиям» Александр Кушнер отмечает, что работать в этом жанре в настоящее время – задача непростая. По его словам, в текущую эпоху создаётся множество стихов, которые сами по себе смешнее любой пародии. На Кушнера Минин, к слову, также живо и тепло реагирует:

«В России поэт голодает», –

Мне Кушнер сказал, он-то знает.

Юлия Скрылёва 

Среди кутерьмы

Среди кутерьмы

Книжный ряд / Литература / Книжный ряд

Галкина Валерия

Теги: Виктор Николаев , Или

Виктор Николаев. Или. М.: Время, 2017. 192 с. (Поэтическая библиотека), 1000 экз.

В новую книгу поэта, журналиста и рок-музыканта Виктора Николаева «Или» вошли лучшие стихи прошлых лет и новые поэтические произведения.

Открывая эту книгу, читатель сразу же чувствует присутствие лирического героя, несмотря на то что в большинстве стихотворений он остаётся «за кадром» – местоимение «я» появляется в стихах лишь изредка. Тем не менее с первых строк отчётливо вырисовывается образ романтика-обличителя, от лица которого поэт говорит с читателем. Одна из основных черт, присущих лирическому герою Виктора Николаева, – это мрачно-философский взгляд на мир:

Мир в агонии, словно в кольце.

Вечный снайпер взял всех под прицел.

Не спастись нам среди кутерьмы.

Минус ты. Минус я. Минус мы.

Мир предстаёт в виде спектакля, в закулисье которого непременно прячется Кукловод, дёргающий за ниточки, заставляющий людей принимать иллюзию за реальность.

Множится алчность, глупость и шутовство,

множатся сказки про всеблагой успех.

Чтобы в те сказки верило большинство,

вновь кукловоды ставят спектакль для всех.

В этом спектакле – реплики на ура

и на подмостках каждый рассчитан шаг.

На авансцене – лучшие мастера.

Зритель им верит, в зале всегда аншлаг.

Вообще мотивы карнавала, маскарада, игры настойчиво звучат в поэзии Николаева: окружающая действительность видится ему наполненной фантомами, тенями, притворством. Все прячут лица за масками, и увидеть мир таким, какой он есть на самом деле, кажется почти невоз­можным.

Мотив игры проявляется и на языковом уровне: в некоторых стихотворениях – это почти хулиганское соседство книжной лексики и сленга, в некоторых – намеренная избыточность аллитераций и ассонансов:

А там мании атамании

у щекастой касты хватающих.