Литературная Газета, 6621 (№ 46/2017) - [14]

Там автографы графомании

раздают толпе отдыхающих.

Также в сборнике есть целый раздел с характерным названием «Азбука абсурда, или Ярмарка языка», состоящий исключительно из тавтограмм на каждую букву алфавита.

Основной посыл книги – отторжение. Мир притворства и фантасмагорий, воссозданный в стихах, лирический герой поэта не принимает, не желает быть его частью, противопоставляя себя ему и нападая на его основы. В этом обличении социального устройства угадывается принадлежность к рок-культуре и её влияние, как отметил в предисловии к сборнику доктор филологических наук Юрий Орлицкий: «От рока идёт неприятие мира, протест против него, романтические идеалы и пристрастия».

Несмотря на множество альтернатив, которое предлагает карнавальная действительность, выбор лирического героя очевиден: бороться за своё «я», не поддаваясь очарованию Кукловода.

Папа и всё остальное

Папа и всё остальное

Книжный ряд / Библиосфера / Объектив

Казначеев Сергей

Теги: Ирина Витковская , Три книги про любовь

Ирина Витковская. Три книги про любовь. Повести и рассказы. М. Время 2017 352 с. («Время» читать!) 1500 экз.

Хулио Кортасар в романе «Игра в классики» выделил два типа читателей: читатель-самец и читатель-самка. Коротко говоря, один воспринимает текст интеллектом, другая – чувствами. В этой классификации название сборника Ирины Витковской недвусмысленно адресует нас ко второй категории.

Однако на поверку всё оказывается не так однозначно. Название книге подарил один из рассказов, хотя любовных историй здесь значительно больше. Слово «любовь» в данном контексте нужно понимать шире. Имеются в виду не только интимные отношения между юношей и девушкой, но и любовь к корням, любовь к природе, любовь к путешествиям, любовь к своему детству.

Именно чувство, названное последним, составляет материал первой части сборника. Цикл миниатюр «Мы, как они есть» основан на впечатлениях детства, семейных преданиях, эпизодах личного опыта, сценках, подсмотренных со стороны.

Тут и школьные приколы, и наблюдение за цыганским табором, и забавные случаи из жизни домашних любимцев.

Ирина Витковская умеет выбирать из житейской ткани истории яркие, нестандартные, эффектные, остерегаясь какого бы то ни было морализаторства. Разумеется, такие оригинальные, невероятные и в то же время узнаваемые анекдоты способны привлечь к себе внимание и читателя-самца, стремящегося прозреть под покровом повседневности глубинные тайны бытия.

Этому разделу родственна повесть в эпизодах «Я, папа и всё остальное», что подчёркивается и самим названием. Это главным образом путевые заметки о семейном отдыхе в европейских палестинах. Вояж происходит в новейшее время – на дворе ХХI век, хотя герои несут на себе груз давних воспоминаний и память о своей малой родине.

На переднем плане здесь фигура главы семейства. Путешествуя по Италии, Франции, Шотландии и другим меккам этнотуризма, он выбирает самые неожиданные объекты (Эйфелева башня его не интересует), не скупится на чаевые, попадает в курьёзные ситуации. Но в то же время в нём постоянно теплится память о деревенском детстве, которое он проводил под присмотром бабки Апроськи, поэтому он нет-нет да и упрётся в торгах с местными представителями сервиса или начнёт своенравно выказывать недовольство обслуживанием. Впрочем, самодурство у него довольно мягкое и отходчивое.

И в этой части сборника писательница открывает читателю такие неприметные (но впечатляющие!) страницы чужестранной жизни, которые не заметишь в турах под началом традиционных гидов.

К чести автора следует отметить удачный выбор ракурса: повествование ведётся от лица дочери. Взгляд юной особы, порой вступающий в контрапункт с папиными воззрениями, придаёт дискурсу дополнительный объём.

Путешествующая семья то и дело попадает в забавные и пикантные ситуации. В ночной гостинице сотрудница пытается вселить их в... уже занятый номер, где перед ними вдруг предстаёт постоялец в гидрокостюме и маске для ныряния; в Амстердаме на зависть прохожим им удаётся усесться за селёдочную трапезу... Оканчивается повесть возвращением в родные пенаты, захолустную деревеньку Фёдоровку...

Впрочем, ценитель душещипательных историй тоже тут не останется внакладе: завершает композицию повесть о трепетном юношеском чувстве «Всё о Мишель». На мой личный придирчивый вкус сентиментальная история отношений юного художника Романа и девушки из неблагополучной семьи выглядит не вполне правдоподобной, придуманной. Кое-где хочется по-станиславски заявить: «Не верю!» Но ведь в мире искусства существуют и другие эстетические системы.

Сергей Казначеев

Смертию смерть поправ

Смертию смерть поправ

Литература / Литература / Проза

Рассказ

Иван Леонтьев

Случай в Кобоне определил мою мальчишескую судьбу. Женщина, похожая на смерть, сидела на узлах с двумя малыми детьми, умоляла нас с Сашей помочь ей перебраться на станцию и погрузиться в эшелон. У нас, тринадцатилетних подростков, были только заплечные мешки, и мы согласились. Её муж не поехал в эвакуацию, а ушёл на фронт. Она говорила об этом каждому встречному:

– Он же дистрофик! Какой он защитник? Его под руки повели. Сказал, будет нас защищать. Какой из него защитник? Господи...