Литературная Газета, 6618 (№ 42/2017) - [39]

Не одобряю пышность похорон,

Бессмысленное, пошлое мещанство,

Ворами возведённое на трон.

Я не люблю, когда не держат слово.

Мне также безответственность претит,

Когда в поленьях очага родного

Огонь мужской заботы не горит.

Я не приемлю фальши и двуличья

И бесполезность прожитого дня.

А равнодушье наше, безразличье

Всего сильнее тяготит меня.

Так от любви моей остались крохи.

Я с вами их, пожалуй, разделю.

Но я – не друг сегодняшней эпохи,

И никогда её не полюблю!

Я всё такой же, как и прежде

Когда вокруг одни пороки,

И ложь, и хамство – на коне,

Мои возвышенные строки,

Как грусть по канувшей весне.

Как голос странника в пустыне,

Как в мире чёрствости набат,

Огонь души, что не остынет,

Пока в любви глаза горят.

Мои слова, как обелиски

Манерам, канувшим в лета,

Как сердца вспыхнувшего искры,

Как плод душевного труда.

Я всё такой же, как и прежде.

И жизнь моя – неравный бой.

И всё же есть ещё надежда –

Остаться мне самим собой.

Нашли друг друга

Как же мы нашли друг друга!

Не разминулись, сошлись.

Здесь в беспорядочном круге,

Всё называемом жизнь.

Сколько дорог было рядом,

Сколько соблазнов в пути,

Сколько пленительных взглядов

Выпало нам обойти!

Сколько свиданий осталось,

Брошенных на полпути.

Сколько удача металась,

Прежде чем к нам подойти.

Так и нашли мы друг друга,

Встретившись вдруг на века.

Стала ты верной подругой...

Жизнь потекла, как река.

Были, конечно, тревоги,

Были и чёрные дни.

К счастью нет ровной дороги,

Жизнь испытанью сродни.

Важно прожить её мудро,

Без опрометчивых слов

С тем, чтобы каждое утро

Чувствовать рядом любовь.

Одинокой женщине

Всё дано тебе богом: и внешность дана,

Тонкий ум, и душа, и манеры…

Почему же, скажи, ты сегодня одна

Без любви, без надежды и веры?

Всё дано тебе вдоволь, ты знаешь сама,

И достоинство, и обаянье.

Почему же жилище твоё, как тюрьма,

Обрекло тебя на увяданье?

Почему же судьба благосклонна к другим,

А тебя так легко обделила?

Почему не тобою одною томим

Тот, кого ты ещё не любила?

Где же бродит он слепо и смотрит куда,

С неба звёзды напрасно хватая,

Когда рядом сияет земная звезда,

О любви настоящей мечтая?

Незавиден, тяжёл одиночества крест,

Когда не с кем душою согреться.

А ведь нужен один согревающий жест

И одно, но влюблённое сердце.

Сквозь осень

Лёгкая грусть просочилась в мой дом.

Поздняя осень кропит за окном.

Падают листья в саду, пожелтев.

Ветра осеннего грустный напев.

Дождь уже несколько дней моросит.

Мрачное небо упорство хранит.

Кажется, что не просохнет земля.

Плачут в унылом ряду тополя.

Тонкая ветка, согнувшись, дрожит.

Редкий прохожий по лужам бежит.

Словом, привычный октябрьский фон…

Что-то ещё замолчал телефон.

Только нарушилась вдруг тишина,

Хлопнула дверь… появилась она –

Главная женщина, величина.

В сердце разбуженном снова весна!

Осень напрасно кропит за окном –

Солнце собою наполнило дом.

С новою силой забились сердца –

Всё оживает по воле Творца.

Этого он не знал

Этого он не знал

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Проза Чечни

Теги: Муса Бексултанов , проза Чечни

Рассказ

Муса Бексултанов

Народный писатель Чеченской Республики, общественный деятель. Родился в 1954 году. Окончил филологический факультет Чечено-Ингушского университета. Автор пяти книг: «Облаков журавли белые», «И завтра, как вчера», «Иногда, когда мне грустно», «И кто постучится ночью в дверь твою», «Девушка моего брата». Произведения переведены на русский, балкарский, французский, английский, немецкий, польский, итальянский языки. Член русского ПЕН-центра ассоциации писателей, член Союза писателей РФ. Живёт и работает в Грозном.

Сулумбеку, сыну Аци Сулеймана

Старику было не по душе, что невестка часто меняет цвет своих волос. Раньше он вообще не понимал, что это такое. Он очень пристально и как-то странно смотрел на её жёлтые, словно лежалая кость, волосы. На самом деле они были красивыми, как осенняя листва, готовая вот-вот опасть.

Сноха у него была привлекательной. «Да, у сына всё в порядке со зрением,– сказал он сам себе, – хоть и проходил в холостяках до тридцати лет».

– Уйт, Карибат! – старик ударил кулаком по колену. – Не жизнь это, если не быть молодым и не отправиться с такой же молодой и красивой девушкой по свету, куда глаза глядят… оставляя позади себя разговоры: видели – не видели, были – не были…

– Ты её случайно не в изголовье собираешься положить?

– Не собираюсь, клянусь… Я хотел бы с такой девушкой слиться, как корень дуба врастает в землю…

– Ладно, хватит, не стоит продолжать. Ты и так не дал мне вздохнуть спокойно… То ходил:

«Литтир-литтитар, литтитар-лит… Дай нам, Бог, Малышка Палад» В Казахстане волочился за одной разведёнкой. Потом ходил… Эх-хей! Как же часто ты меня изводил ожиданием, что не сегодня-завтра приведёшь вторую жену.

– Эх, Карибат, да умри ты скоро! Вся согнулась, так и не поумнев! – сказал старик.

Потом, спустя время, добавил:

– Ну, скажи, да, как тебе невестка, довольна ты снохой?

– Почему бы мне не быть ею довольной? Лишь бы они подходили друг другу – этого мне хватает, – ответила старуха.

– Невестка у тебя симпатичная, Карибат. А вот на тебе бы, Карибат, никто, кроме меня, не женился… В то время, когда я захотел жениться, я сделал вид, что дотронулся до тебя рукой, и ты, на которую никто не обращал внимания, навязалась мне в жёны…