Литературная Газета, 6427 (№ 33-34/2013) - [37]

– Игорь, вы привозите в Вологду хорошее французское кино. Во Франции люди ходят смотреть серьёзное кино?

– Да, серьёзное кино, основанное на современных реалиях, очень востребованно. Темы могут быть очень острыми и жёсткими. То же самое и в театре. Очень востребованны современные пьесы о традиционных человеческих ценностях: о любви, о дружбе, о семье, взаимоотношении поколений и т.п.

– Спектакли коммерчески успешны?

– Как правило, залы полны. Нужно сказать, что театральная система Франции всё-таки серьёзно отличается от нашей. Например, театры, получающие государственную поддержку, почти не ставят спектакли, рассчитанные исключительно на развлечение. В таких театрах идёт классический репертуар, к которому часто добавляются серьёзные современные пьесы.

– Как в театре.doc?

– Нет. Документальный театр, который у нас уже укоренился, не так сильно раскручен во Франции. Я говорю именно про современные пьесы, тексты которых написаны сейчас и которые пытаются отразить наше время. В России же стали синонимами «документальная» и «современная» пьеса, поэтому вы в ответ на моё упоминание про современные пьесы тут же говорите о театре.doc. У нас отличные театры, работающие в «документальном» направлении, но вот современную пьесу на сцене увидеть удаётся очень редко. Практически невозможно.

– И у нас все театры, кроме извест­ных антреприз, на господ­держке. А репертуары их уже мало отличаются, к сожалению.

– И это удивительно! Не очень понятно, в чём проблема работы с новыми авторами, с новыми пьесами. В том, что боятся «не продать»? Продаются же не только пьеса и рассказанная в ней история. Простой маркетинг – публика идёт в театр «на актёра». В каждом столичном театре играют звёзды. В чём риск? Знаете, во Франции частные театры заказывают драматургам новые пьесы специально для звёзд. То есть новые серьёзные тексты играются и в частных театрах, сравнимых с нашими антрепризами. У нас пока никто даже не идёт в эту сторону! Поэтому можно констатировать, что во Франции идёт настоящая театральная жизнь: драматурги пишут пьесы, им заказывают пьесы – в результате каждый год появляется огромное количество новых пьес! И какие-то из них живут долго, какие-то быстро уходят. Но есть процесс.

Беседовала Наталья КИРСТА

Теги: Игорь Гуськов , кино , кинофестиваль , VOICES , Вологда

«Люди хотят на сцене видеть справедливость»

Ирина ЗУБЖИЦКАЯ, в 2001 году окончила Санкт-Петербургскую государственную академию театрального искусства (режиссёрская мастерская Г. Тростянецкого). С 2005 по 2010 год работала главным режиссёром Ивановского областного драматического театра. С 2011 года работает режиссёром-постановщиком в Вологодском театре для детей и молодёжи. Её спектакли идут в Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Орле, Ростове-на-Дону и других городах России.

- Ирина, скажите, по­жалуй­ста, вы ставите современные пьесы? Часто?

– Я ставлю современную драматургию, но мало. Меня учили, что театр – это про людей: должна обязательно быть человеческая история. Если истории нет, то мне не интересно даже при условии, что спектакль сделан с безупречной "картинкой". Технические новшества – это здорово, но если нет истории, то мне не интересно. Если я захочу посмотреть «картинку», я пойду в картинную галерею и посмотрю картины каких-нибудь художников.

Не зря все кинулись ставить Макдонаха. Там есть в отличие от нашей драматургии и то, что больше, чем просто история, – там есть высказывание, и оно не примитивно. Да, его истории жестоки и выморочены, но есть именно История. В нашей современной драматургии историй мало. Я не испытываю никакого пиетета перед российскими современными авторами – это люди, которые дают «тексты», а дальше делай что хочешь, структуры в текстах нет. Так мне кажется. Вот я не могу сокращать классику, мне трудно сокращать – автор писал каждое слово не зря. Здесь сократишь – там, сразу непонятно. А в случае с современной пьесой постоянно ощущение, что писал именно зря. Выкинуть половину текста – и ничего не изменится. Современная драматургия чаще всего вызывает у меня неприязнь от обилия необязательных слов. Ещё наши драматурги пытаются разговаривать на языке публики, причём маргинальной её части. Но и эта публика не хочет этого языка. Я спокойно отношусь к мату на сцене, но не в том случае, когда его можно заменить. Вот когда из песни слова не выбросишь, тогда да – почему нет? А когда мат звучит просто ради мата, то не вижу в этом смысла.

– Между тем вы обращаетесь к пьесам современных авторов.

– Да, конечно. Но в основном это пьесы такие... не злобные. В Иванове прекрасно идёт «Про мою маму и про меня» Елены Исаевой, спектакль приглашают на фестивали, его смотрят. Но опять же мы рискнули поставить пьесу не на большой зал – спектакль идёт для 50 человек.

В Вологодском ТЮЗе недавно поставила пьесу Ярославы Пулинович «Я не вернусь». Почему? Потому что в ней есть история. Не могу сказать, что я в полном восторге от пьесы – она сентиментальна, до настоящей чернухи недотягивает, но кажется гораздо страшнее чернухи явной – и в этом есть большой обман. И финал мне представляется вымышленным каким-то. Но ничего не поделаешь. Такая пьеса.