Литературная Газета, 6395 (№ 49/2012) - [25]

Пожалуй, самый главный вред, какой несёт в себе эта книга, - дискредитация гуманитарного знания, демонстративный отказ от знания в этой сфере. Это уже не поиск, не сомнения и колебания - это торжествующее, уверенное в своей безнаказанности незнание. Отказ от принуждения к обоснованной аргументации обернулся диктатом интеллектуального посредничества, нежелание тратить время на вдумчивое чтение - спешным заглатыванием полуфабрикатов. Врач, математик или строитель могут быть плохими профессионалами, но не воинствующими дилетантами - такого творческого самовыражения им не простят. Запретивший предъявлять к себе какие бы то ни было объективные требования гуманитарий похож на свинью под дубом, которая терзает корни культуры и называет это творчеством.

Татьяна ШАБАЕВА

Пьер Байяр.

Искусство рассуждать о книгах, которых вы не читали / Пер. А. Поповой.  - М.: Текст, 2012. - 192 с. - 3000 экз.

Английские вечера

Английские вечера

Семь нот

В зале Чайковского чуть ли не в очередь играли Питер Донохоу и Фредерик Кемпф. Английские вечера удались. Оба пианиста давно знакомы столичной публике с тех пор как, в разное время конечно, весьма удачно выступили на конкурсе им. П.И. Чайковского. Питер Донохоу и в молодые годы со своим проницательным взглядом отличался любознательностью и желанием добраться до скрытых смыслов каждого исполняемого им произведения. Мысль и личность автора, по-моему, всегда были ему особенно интересны. Теперь, когда он седой и величественный, надо заметить: ничего не изменилось в главном, он продолжает обнаруживать смысловые глубины там, где никто до этого не додумался. В этот раз Донохоу играл Сонату № 12 фа мажор Моцарта, "Отражения" Равеля, Сонату до мажор ("Английскую") Гайдна. Всё интересно, но подлинным откровением стали Сонаты № 1, 3 и 6 Сергея Прокофьева. Он завершал ими программу, и сразу стало ясно, что это лучшая, исключительная её часть. Прокофьев пианисту близок сильной мыслью. А уж что касается личности - более подробных дневников, чем у Сергея Сергеевича, в XX веке не оставил никто. Донохоу буквально загипнотизировал зал исполнением сонат. Их нечасто можно услышать, а главное - в таком блестящем изложении. Завораживающий ритм, стремительность мысли, великолепная техника. Оставил потрясающее впечатление.

Фредерик Кемпф, напротив, ничем не удивил. В программе популярные у исполнителей произведения: Соната № 26 ми-бемоль мажор Бетховена ("Прощальная"), шестнадцать вальсов Брамса соч. 39, две Баллады Шопена - № 3 ля-бемоль мажор, соч. 47 и № 4 фа минор, соч. 52. "Крейслериана" Шумана. На последней стоит остановиться. Эти восемь фантазий для фортепиано, посвящённые Фредерику Шопену, неисчерпаемы по возможностям. Удивительно, но у каждого крупного пианиста, отважившегося на этот цикл, всегда обнаружишь что-нибудь новое. У Шумана, как известно, особое отношение к Шопену. Это он в своих критических заметках по поводу вариаций на тему "Дон Жуана" написал: "Шляпы долой, господа, - перед вами гений!" Он трепетно относился к Шопену, и разнообразие выразительных средств этого цикла - мечтательность, грусть, энергия и страстность - роднит композиторов. Кемпфу, как мне показалось, многое осталось недоступным. По крайней мере, страстность больше походила на некую пока ещё непреодолённую, чисто техническую задачу. Но страсть ведь не бывает задачей[?] Ровная, добротная программа, к сожалению, без открытий.

Ноябрь приятен уже тем, что в программах часто значились забытые или не часто вспоминаемые произведения. Концерт А. Глазунова для скрипки с оркестром исполнил с Государственной академической симфонической капеллой России под управлением Валерия Полянского скрипач Александр Рождественский. Очень интересный музыкант, хорошо, что появляется возможность слушать его чаще. Прежде он всё время где-то отсутствовал. Окончив с отличием Московскую государственную консерваторию, учился в Королевском музыкальном колледже в Лондоне и в Парижской консерватории. Похоже, наконец возвратился домой. Играл замечательно: ясно, просто, с большим увлечением и пониманием глазуновского текста. Рождественскому нельзя играть посредственно. Дома два крупных музыканта: мама - народная артистка России пианистка Виктория Постникова и папа - народный артист СССР Геннадий Рождественский. А крупнейший музыкант современности Геннадий Николаевич ещё и восхитительно язвителен. Представляю, как нелегко скрипачу. Но этим концертом в Большом зале консерватории, надеюсь, все были довольны.

В Москве побывал пианист Николай Демиденко. Нечастый гость. Вот что сообщает по поводу его концерта пианист Дмитрий Аблогин: "Демиденко, ученик Д. Башкирова, победитель Международного конкурса пианистов в Монреале, обладатель Третьей премии конкурса им. П.И. Чайковского, выбрал для выступления в Малом зале крайне трудную программу: экспромты ор. 90 и 3 последние пьесы Шуберта, монументальную Третью сонату Брамса.

Заворожил слушателей тончайшим piano в шубертовских экспромтах, мягким туше и идеальной выстроенностью фактуры. Однако кое-что сразу и насторожило. Исполняя экспромты, пианист практически игнорировал паузы и редкие, но необходимые замедления. Кроме того, каждый экспромт он играл в максимально возможном быстром темпе. Чувствовался страх за форму произведения. Многие пианисты в романтической музыке позволяют себе слишком созерцательные темпы и слишком большое количество замедлений, уместных и неуместных, отчего произведение "разваливается". Демиденко сделал всё, чтобы форму сохранить, но, как показалось, в той же мере ушёл от истины, что и упомянутые вдумчивые разрушители музыкальных форм. Экспромты у Демиденко прозвучали несколько скомканно, негде было вздохнуть. Но другие достоинства пианиста доставили истинную радость. Высшей точкой концерта стали Три пьесы Шуберта D. 946. Они редко звучат в концертных залах. Написаны Шубертом в последний год его жизни. Композитором владеют мрачные настроения, мелодии его всё больше походят на молитву. Этими состояниями и проникнуты Три пьесы. Каждая длится достаточно долго, в каждой есть медленные тихие разделы, и здесь заботы Демиденко о форме пришлись очень кстати, как и замечательное владение градациями piano. Всё это сложилось в выдающуюся интерпретацию пьес. Думаю, те люди в зале, кто услышал эту музыку в первый раз, сохранят её в своей памяти.