Вот как представить себе христианскую оперу? Да почти невозможно!
Понятно, когда речь заходит о церковном пении. Тут и Роман Сладкопевец вспомнится, и Иоанн Кукузель. Дальше нас повлекут за собой имена Чеснокова и Бортнянского, затем Чайковского и Рахманинова. Что говорить, в русской музыке "духовный жанр" присутствует богато. Но и это не всё. Важно, что к всенощным и литургиям обращались композиторы светские, создавая произведения мирского характера, способные звучать в концертах, а не только исполняться на клиросе. Да, у нас есть опыт "внецерковной духовности". Ибо не всё в православной культуре носит обязательно и принудительно храмовый характер. Знаменитый Домострой говорит о семье как о "малой церкви", так почему не сказать об опере как о продолжении этой "церкви"? Ведь на концерты мы ходим семьёй и ожидаем от музыки чувств возвышающих, а не толкающих к беснованию. К тому же нам порой необходимо, чтобы о Боге говорили на языке наших немощей. Вечных и поэтому всегда современных.
Да, нам хочется слушать музыку большой созидательной мощи, духоподъёмную. От Распева Григорианского до Кшиштофа Пендерецкого.
И?
И вот ежегодно мы ждём "Крещенскую неделю" в "Новой опере". Мы знаем: нам с гарантией предложат качественную пищу, напомнят о Хлебе Жизни, Который есть Сам Христос. При этом "Новая" пройдёт тем "царским путём", о котором говорят христианские мистики. То есть не уклонится театр "ни шуйно, ни десно" от заданного курса. В рамках европейской культуры напомнит нам о христианском основании нашей великой цивилизации, по страстям лишь распавшейся на Византию-Русь (до сих пор известную как Третий Рим) и Европу Варваров (некогда известную как Великая Римская Империя Германской Нации).
Итак, мы в опере. Чего ждём? Пожалуй, не сразу мы вспомним работу (а именно так звучит точный перевод слова "опера"), основанную на идее Христа. Ближе всего к христианству окажется "Лоэнгрин" Рихарда Вагнера, но к христианству оккультному, не ортодоксальному. И мы с удовольствием послушаем Вагнера в "Новой опере", благо музыка великая, а исполнение достойное. Но в другой раз. Ибо "Крещенской неделей" театр предложит нам неожиданный, но, как окажется, закономерный репертуар.
Год 2012-й. Важнейшие точки зимнего фестиваля "Новой" суть опера "Таис" Жюля Массне, кантата "Христос" Отторино Респиги, опера "Ломбардцы в Первом крестовом походе" Джузеппе Верди. Плюс любимая народом "Травиата", пронизанная христианским милосердием к падшим, и мощная русская "Хованщина" Модеста Мусоргского.
"Ломбардцы", "Таис" и "Хованщина" в концертном исполнении - звучат оперы редко, в Москве их не слышали давно. Мода отстранила их от публики, но, как показал опыт нынешней "Крещенской недели", напрасно.
Про "Хованщину" говорить не будем. Её присутствие в программе безупречно: всё русское свято и любимо Христом. А вот как быть с "Таис"?
Музыкальные достоинства сочинения несомненны для того, кто любит французскую оперу. То есть там много серьёзной и глубокой музыки, но мало "мотивчиков". Новый главный дирижёр театра Ян Латам-Кёниг прекрасно исполнил музыкальный текст. Маэстро, будучи англичанином, удивительно резонирует с колебаниями русской души. Даже своё первое выступление перед труппой он прочёл пусть по конспекту, но по-нашему! С акцентом невероятным; видимо, без совершенного понимания слов; но с совершенным пониманием важности именно такого, русскоязычного, исполнения своей "тронной" речи.
В общем, музыкант, до такой степени чуткий к во[?]просам этики, способен даже самому необычному в своей банальности придать градус эстетики.
"Таис"[?] Опера о падшей женщине, нашедшей себя во Христе. Раннее египетское монашество, время неистового горения как самой веры, так и страстей и сомнений. Ничего не утаивает автор либретто: ни слабостей людских и их сомнений в вере, ни той силы, которая в этой слабости проявляется. Нет, не есть "Таис" опера с сомнительным содержанием. Пусть герой её впадает в финале в прелесть - героиня возносится к Господу. Что говорите? Место ли блуднице в Церкви? Посетите Великим постом Стояние Марии Египетской, тогда у вас отпадут все вопросы! Наша Церковь парадоксальна: она либо для простых умов, либо для умов изощрённых. И в обоих случаях - для умов высоких и яростных, хоть в дерзновении, хоть в смирении.