Литература с Дмитрием Быковым - [22]
.
Обратите внимание, что без сказки и фантастики кошмары XX столетия не рассмотреть. И тогда на смену реализму пришла сказка. И фэнтези оказалось главным жанром XX века, который опроверг все социологические теории, бытовавшие до этого. Оказалось, что главной задачей человека является не благоустройство, не стремление к добру, не материальная выгода. Оказалось, что человек в обе стороны – и в сторону зла, и в сторону добра – гораздо более беспределен, если угодно. И об этом нам тоже рассказывают три романа Толкина, объединенные во «Властелина колец».
Сразу хочу сказать, что я не фанат Толкина и никогда не играл в ролевые игры по его мотивам. Я с трудом дочитал трилогию, сломавшись еще на «Двух крепостях», в «Возвращении короля» мне стало чуть поинтересней, но я все равно заставлял себя читать.
В сказках Толкина нет психологизма, они слишком поэтичны, чтобы быть страшными. А поэтическое – враг страшного. Вот Нил Гейман очень хороший писатель, но все-таки для того, чтобы быть Стивеном Кингом, ему недостает сюжетной мускулатуры, туго закрученного сюжета. Он недостаточно жуток, хотя бесконечно поэтичен, и образен, и метафоричен.
Толкин – прежде всего поэт, хотя он и прежде всего знаток английской филологии, профессор, и фольклорные мотивы у него очень сильны, и придумывание эльфийского языка, эльфийской письменности ему в каком-то смысле более интересно, чем конструирование приключенческой фабулы. Это довольно наивная литература, это именно сказка. Но человечеству, как показала история, нужна наивная литература.
Именно поэтому толкиновский цикл оказался невероятно плодовит и влиятелен в том смысле, что огромное количество людей кинулось писать песни о мире Средиземья или продолжение. Ник Перумов, пожалуй, из них самый заметный.
Мир Средиземья оказался очень благоприятной средой для сочинения продолжений, фанфиков, альтернативных версий и так далее. В мире Толкина оказалось удобно жить. Отчасти потому, что добро и зло там на редкость откровенны, Саурон и Саруман. В мире Средиземья ясно, где друзья, а где враги. Там люди, эльфы и хоббиты могут объединиться против страшных орков.
Так долгое время вытеснявшаяся и, если угодно, полузапретная сказочность вернула свои права.
Джоан К. Роулинг, великая сказочница нашего времени, была права, пожалуй, когда придумала страшноватый образ обскура. Волшебник, которому не дают быть волшебником, становится разрушителем этого мира.
Пришел век позитивизма, сказка стала изгоняться; все мотивы человека определили либо биологией, как у Дарвина, либо социальными инстинктами, как у Маркса, либо волей к власти, как у Ницще. Человек перестал быть религиозным существом, он, по сути дела, оказался отторгнут от Бога.
Это месть романтизма, который вроде как вытеснили и на место которого пришел реализм, расселся на троне и стал показывать, что жизнь вот такая, какая есть. И оказалось, что это скучно, оказалось, что так нельзя. И кривым, непростым путем фантастика проникла в мир. И естественно, что в ответ на месть черной магии должна разразиться какая-то месть магии белой. Это предсказал Гофман: в «Крошке Цахесе» всех колдунов, ведьм, волшебников изгнали из королевства, потому что эра просвещения не терпит мистики. Но тогда началась месть, и воцарился крошка Цахес. Если из мира изгоняется магия, то вместе с ней изгоняются здравый смысл, любовь, добро, воцаряется злобный маленький крошка Цахес, и фея Розабельверде, которая вынуждена существовать подпольно, и магистр Проспер Альпанус едва успевают что-то этому противопоставить.
Что касается жанровых особенностей толкиновской сказки. Это первый фэнтезийный роман в истории человечества. В его замысле лежит довольно простая история про девять колец, одно из которых является кольцом Силы и повелевает всеми остальными. Это кольцо имеет в себе невероятную магическую силу, его выковал Властелин Тьмы, оно предотвращает старение, дает всевластие и вообще делает своего обладателя не человеком, а сверхчеловеком, его человеческие качества размываются.
Что символизирует кольцо? Однозначно сказать нельзя. Но это, конечно, сказка о людях и власти. Голлум, раздавленный кольцом, был когда-то обычным хоббитом, а стал чудовищем. И Фродо без пяти минут стал этим чудовищем. Дело в том, что хоббиты не просто так сделаны хранителями кольца. Действительно, XX век – это история о том, как маленьким людям досталась огромная власть. И главный вопрос XX века – это вопрос, поставленный Гилбертом Честертоном, тоже в фантастическом романе «Человек, который был четвергом», тоже романе о маленьких людях.
Одни считают, что маленький человек, обыватель, стоит на пути у фашизма, потому что у него простые ценности, ценности добра, а фашизм – это тоска по сверхчеловеку. И только об доброго обывателя, жреца порядка это извращенное романтическое сознание может разбиться, как разбивается о камень. Другие полагают, вполне аргументированно, например Владимир Набоков, что обыватели и есть оптимальная среда для фашизма. Что именно с помощью обывателей и получается фашизм, а одинокие, искореженные творцы фашистами не становятся, они являются маргиналами и не склонны объединяться с толпой.
