Литература с Дмитрием Быковым - [20]

, на который их направили. Кстати, помните, сына Поттера направили уже в Слизерин, что тоже не случайно.

Ребенок сначала действует, а потом думает. Поэтому Диггори, мальчик со смешным именем, начинает спасать Полли сразу, не задумываясь. Он говорит своему дяде, безумному профессору: «Как, вы ставите эксперименты на людях?», тот: «Да, потому что морские свинки не могут мне ничего рассказать». – «Ну, в таком случае, вы негодяй, я жалею, что еще слишком мал, чтобы вас побить». И он надевает желтое кольцо немедленно, потому что спешит спасать девочку. Для него спасти девочку – необходимая вещь.

Кстати

Помните, когда конь Игого несет мальчика, а там надо спасти отставшую принцессу, и мальчик требует, чтобы конь остановился. Но конь, как впоследствии он говорил, мальчика не расслышал. Поскольку говорящие кони никогда не лгут, будем считать, что это так. Тогда мальчик спрыгивает с коня и попадает в гущу событий. То есть действует по первому побуждению.

Как сказал Талейран, никогда не слушайтесь первого побуждения, ибо оно обычно доброе.

Счастливая способность детей слушаться сердца очень важна, потому что Аслан все время говорит: «Слушай себя». Все время, когда дети задают Аслану разные вопросы, и о причине зла тоже, тот говорит: «Слушай себя».

И еще, кстати, один очень важный совет, который нам дает Льюис: когда льва начинают расспрашивать о других, – а что стало с тем-то? а что стало с тем? – он говорит: «Я каждому рассказываю только его собственную историю». Как следует это понимать? Я встречал разные трактовки этих слов. Но если говорить серьезно, то в христианстве вообще-то принято, чтобы каждый судил себя, а не других. Вот это «каждому я рассказываю его собственную историю» – это принцип личной ответственности, который и в Нарнии, и в Англии, в идеале небесной Англии действует в первую очередь.

Мир Нарнии – это мир евангельский, или мир ветхозаветный. Потому что это мир, где надо все время жертвовать, где надо все время себя рассматривать, как зерно, из которого что-то прорастет, и не бояться упасть в землю. Помните, когда докладывают в «Последней битве» о перспективах биты, один из персонажей говорит замечательные слова: «Достойная гибель – это сокровище, которое может купить каждый». Оказывается, не важно победить, это тоже для Льюиса принципиально, потому что победы нет в общем смысле. Важно достойно погибнуть, важно бросить себя, как гранату, в противника. И в этом смысле книга Льюиса хороша уже тем, что она побеждает страх, избавляет от страха.

Конечно, мир «Хроник Нарнии» гораздо проще, примитивнее, чем мир Гарри Поттера. Мир Гарри Поттера более реален, имеет больше параллелей с нашим миром, и так далее. Но ведь мир Гарри Поттера рассчитан на современного ребенка, ребенка, который не расстается с телефоном, для которого магия во многом вопрос технологии. А мир Льюиса – аналоговый мир, мир виниловой пластинки, доцифровой записи. Конечно, в этом мире чрезвычайно много упрощений, но истории, которые он рассказывает, вводят нас в нужное состояние. В состояние поиска небесной реальности, жажды творчества и, да, жажды самопожертвования, что тоже чрезвычайно важно.

Конечно, важной заслугой «Хроник» является язык. Естественно, лучше всего читать повести в оригинале. Переводы часто расходятся, там даются разные толкования топонимам, именам. Кроме того, переводы не передают той тонкой, истинно британской, насмешливости, льюисовской интонации.

Больше всего, наверное, Льюис находится под влиянием сказок Оскара Уайльда, которые так же добры и сентиментальны и так же втайне насмешливы. Уайльдовский мир внешне благообразен, но, по сути, жесток и кровав.

Нельзя забывать и того, что автор этих текстов прошел через период атеизма. Он воевал на Первой мировой и там насмотрелся кошмаров, которых не было на Второй, потому что на Первой применялось газовое оружие, а на Второй оно уже было запрещено. Более того, если Вторая мировая была хоть как-то осмысленна, как схватка с величайшим злом в истории, то Первая была абсолютно бессмысленна. Она не имела никаких причин, кроме желания бросить в топку новое поколение, опасное для мира. И вот, насмотревшись этого ужаса, Льюис надолго, лет на десять, разуверился в Боге.

Мне представляются самыми великими слова Льюиса, написанные им в одной из серьезных книг, вовсе не в сказках, а у него, помимо космической трилогии, помимо сказочного цикла, очень много книг вполне богословских и серьезных. Он пишет: «Я очень не хотел преклоняться перед Богом. И чем дольше я жил, тем больше понимал, что мне придется увидеть Его, которого я так боюсь увидеть, и мне придется Его признать».

Льюис доносит до нас ощущение, что мир чудовищно жесток, и страшен, и кровав, но он управляем. Потому что мир без Бога представить себе невозможно. Мир без Бога – это храм без купола, в нем вообще ничего не имеет смысла. И вот тут встает вопрос: в чем мы скорее готовы жить? В мире, в котором нет смысла и некому предъявить претензии, или в мире, в котором существует Бог и одновременно существует зло? Вот это самый главный вопрос, и этот вопрос