Лисы и львы - [9]
– Логично. Компьютерной зависимости, например, в вашем мире точно не знают, а у нас это прямо-таки болезнь!
Шетра улыбнулась.
– Верно… Так вот, в нашем мире существование магии дозволено, наряду с существованием других несущих в себе пагубу вещей – хмельной лозы, скажем, или растений, содержащих наркотики. И магический дар, подобно любому дару, дается человеку свыше. Но не для того на самом деле, чтобы его погубить, а для того, чтобы он научился правильно с этим даром обращаться. Кто усваивает трудный урок, тот всегда знает меру. Он способен укротить соблазн и извлечь благо из того, что станет пагубой для человека невежественного и ленивого. Так яды начинают служить лекарствами, а магический дар – способом познания мира, отнюдь не поводом вмешиваться в чужие судьбы. Кроме тех редких случаев, когда и это бывает дозволено. Маги обязаны уметь отличать такие случаи. Я – умею.
Она еще немного помолчала. И добавила:
– На самом деле опасных соблазнов существует гораздо больше, чем ты думаешь. Ведь даже прекраснейшее из человеческих чувств – любовь – способно погубить душу и саму жизнь человека, если он любить не умеет и, идя на поводу своих эгоистических устремлений, не хочет этому учиться.
– Любовь? – взволновалась задетая за живое Пиви. – Учиться? Я бы с радостью… только как? Учебников-то, насколько я понимаю, не существует! И учителей тоже… Вот вы можете мне сказать, какая она – настоящая любовь?
– Могу. Но не скажу.
– Почему?!
– Потому что ты должна понять это сама. Только тогда урок будет считаться усвоенным. Если это и вправду твой урок, твое назначение в этой жизни. А если нет – зачем понапрасну сотрясать воздух?
– Ну вот, – энтузиазм Пиви угас. – И вы туда же… Почему маги так любят говорить загадками?
– Разве ж это загадки, девочка? – засмеялась Шетра. – По сравнению с самой любовью?… Вот тебе мой совет – не пытайся узнать, какова она настоящая, попробуй для начала понять, что такое просто любовь. И считай, что сейчас с тобой говорит учитель. Которых тебе на самом деле уже много встретилось в жизни и встретится еще.
– Да? – хмыкнула Пиви. – Боюсь, я их как-то не приметила.
– Учителем можно назвать любого человека, благодаря которому ты узнаешь что-то новое. Или начинаешь лучше понимать старое. Или – по меньшей мере – делаешься тверже в собственных убеждениях. Согласна?
– Да, пожалуй, – после некоторого размышления ответила Пиви. – Я ведь могу, глядя на кого-то, сказать себе: «Ну нет, так я никогда не поступлю!», и это тоже будет уроком. Верно?
– Верно, – сказала Шетра. – Умница. Все, что от тебя требуется на самом деле, это слушать свое сердце. Оно всегда откликнется на то, что тебе по-настоящему близко и нужно. И промолчит, если не готово что-то принять.
– Ой, как сложно-то, – протянула Пиви. – А если я не понимаю даже, что это значит – слушать свое сердце?
– А ты пыталась?
– Да нет…
– Так попытайся. – Ведьма поднялась на ноги. – Нам пора.
Тут же из шатра цветущих лоз, укрывавшего собою дом, выглянула Эдрикен и сказала:
– Бабушка, все готово. Идите завтракать!
– Ой, – всполошилась Пиви. – Катти-то я не разбудила!
– Она уже встала, – успокоила ее Шетра. – Ждет за столом…
Просто любовь… А и правда, что оно такое – просто любовь?
Вопрос этот тревожил Пиви неотступно, пока завтракали. И пока добирались до обещанного ведьмою горного ручья.
Катти по дороге вновь спросила, почему они с Пиви продолжают понимать друг друга, и более того – почему обе понимают Шетру?! Малышку Эдрикен это тоже интересовало. И верховная ведьма на сей раз снизошла до более или менее внятного объяснения. Оказалось, дело в телепатии, то бишь в передаче и восприятии мыслеобразов, а вовсе не произносимых слов. При таком способе общения язык, на котором говорят люди, не имеет значения. Шетра владела искусством телепатии благодаря своим колдовским занятиям. Пиви же такую способность временно даровал ее дорожный магакс.
Все это было очень интересно, конечно, но Пиви слушала объяснения вполуха. Странно… казалось бы, всем известно, что такое любовь, а вот поди-ка, вырази это знание в словах!
Привязанность к другому человеку? Невозможность без него обходиться? Желание быть всегда рядом, общаться с ним, заботиться о нем? Навязчивое сосредоточение всех мыслей и желаний на избранном объекте, способное довести до форменного невроза?… Да, разумеется. И это все – любовь, и еще многое другое.
Многое… Вот именно. Список разнообразных ее примет велик – это и «удар молнии», внезапно пронзающее ощущение того, что встреченный человек – твоя судьба. И физическое влечение к нему. И ревность – желание быть для него единственным во вселенной… Но это – только составляющие части любви. Куча слов, не ведущая к одному-единственному пониманию – любишь ты на самом деле или обманываешься. Потому что, пока ты не узнаешь человека как следует, ты бываешь очарован лишь внешними его проявлениями, додумывая на скорую руку безупречность еще и внутреннего облика. И эта очарованность ничем, считай, не отличается от любви. Покуда ее не начинает потихоньку убивать открытие, что возлюбленный совсем не таков, каким ты успел его себе придумать.
Все – не так, как представлялось писательнице Веронике Крыловой в мечтах! Когда ей случалось загрустить, она обычно рассказывала себе в утешение сказку – вот придет к ней волшебник, исполнит три заветных желания, и начнется новая, счастливая жизнь… Волшебник-то пришел, но оказался не почтенным седобородым старцем в черном балахоне, а молодым обаятельным недоучкой в костюмчике haute couture. Да еще и разведчиком в придачу, который на самом деле был на задание отправлен, а взялся желания исполнять. И началось… безумное, рискованное приключение, которое, похоже, счастья героине не принесет.
Трилогия «Цветочный горшок из Монтальвата» - это замечательная, волшебная, ни на что не похожая история о фантастическом приключении капитана Хиббита, который является лучшим агентом магической разведки. Он отправляется на задание, где необходимо найти неведомо что, но при этом запрещено использовать магию. Роман «Бездорожье» - заключительная часть трилогии.
Фантастический роман современной российской писательницы Инны Шаргородской о приключениях скромного библиотекаря Овечкина на границе параллельных миров и вполне реального Петербурга.
Трилогия «Цветочный горшок из Монтальвата» - это замечательная, волшебная, ни на что не похожая история о фантастическом приключении капитана Хиббита, который является лучшим агентом магической разведки. Он отправляется на задание, где необходимо найти неведомо что, но при этом запрещено использовать магию. Роман «Божественный театр» - первая часть трилогии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.
Бойтесь совершать зло, ибо оно обязательно вернется к вам.В далекой средневековой Испании по приговору Святой Инквизиции на костре гибнет женщина, обвиненная в колдовстве и связях с дьяволом. Проходит несколько сотен лет, и эта таинственная история вдруг получает свое страшное и загадочное продолжение. «Я отворил пред тобою дверь...» — в контексте романа это не просто цитата из самой загадочной и мистической книги Нового Завета — Апокалипсиса, но и главная проблема, стоящая перед двумя его героинями, которых разделяют века.
«Равноденствия» — сборник уникальный. Прежде всего потому, что он впервые открывает широкому читателю целый пласт молодых талантливых авторов, принадлежащих к одному литературному направлению — метафизическому реализму. Направлению, о котором в свое время писал Борхес, направлению, которое является синтезом многих авангардных и традиционных художественных приемов — в нем и отголоски творчества Гоголя, Достоевского, и символизм Серебряного века, и многое другое, что позволяет авторам выйти за пределы традиционного реализма, раскрывая новые, еще непознанные стороны человеческой души и мира.
Сказано — сильна, как смерть, любовь.Только что же делать, если любовь — СИЛЬНЕЕ СМЕРТИ?...Ее муж — мертв. Погиб при странных, загадочных обстоятельствах. Но внезапно она понимает, что смерть — еще не конец, что любовь — не умерла, не похоронена.И тогда мертвый шлет электронные письма. И тогда любовь оживает в компьютерных сетях. И возвращается в снах и видениях. И зовет за собой.Вот только одно... Любовь это или Смерть? Сила Света — или сила Тьмы? Сила Жизни — или сила, которая убивает?..
Что может быть общего между Ветхим Заветом и нашей жизнью начала XXI века? Как могут пересечься пути Господни и, скажем, Главного разведывательного управления? Почему роман, написанный на русском, назван французским словом «Analyste» («Аналитик»)?Во многом необычное произведение Андрея М. Мелехова — это путешествие туда, где редко бывают живые и откуда никогда не возвращаются умершие. Вернее, почти никогда. Действие романа начинается в африканской стране Ангола, в которой в наши дни мало что напоминает о временах холодной войны.