Листая страницы сербской истории… - [74]

Односторонним выглядит упор на врождённые и приобретённые в детстве черты Александра в объяснении его политической роли, при анализе которой небесполезно было бы учитывать контекст политической жизни Сербии первых двух десятилетий XX в. и Югославии 20–30-х гг. К этому подталкивает и то обстоятельство, что используемая историками источниковая база весьма ограниченна. Александр, по понятным причинам, не оставил мемуаров. Число прочих написанных или произнесённых им текстов весьма невелико. Король, особенно в 20-е гг., избегал публичности и оказывал влияние на политику, оставаясь в тени. В результате в нашем распоряжении, в основном, официальные речи и манифесты, а также не всегда достоверные воспоминания современников монарха, воспроизводящие его прямую речь. В силу вышесказанного портрет Александра Карагеоргиевича приходится писать, выявляя его роль в политической жизни Югославии, подобно тому, как астрономы делают выводы о существовании далёкой планеты на основе наблюдений за другими различимыми небесными телами. Вышесказанное, однако, не значит, что можно обойти вниманием обстоятельства рождения и взросления будущего монарха. К их описанию нас побуждает и жанр политического портрета, к которому относится наше исследование.

* * *

Будущий король Югославии появился на свет 17 декабря 1888 г. в Цетинье в семье князя Петра Карагеоргиевича[114] и княжны Зорки – старшей дочери черногорского князя Николы Петровича I Негоша. У княжеской четы родилось пятеро детей, из которых выжило трое: старшая Елена, Георгий и Александр. Мать умерла, когда младшему ребёнку было полтора года. Неудивительно, что детство его было несчастливым. Впрочем, «несчастливость» княжеского сына объяснялась не только дефицитом любви и нежности заботливых родителей. Такая «простонародная» идиллия была редкостью в королевских домах Старого света. От последних семью нашего героя отличало, в первую очередь, отсутствие вековой традиции, регламентировавшей воспитание и образование венценосных отпрысков, их общение с родителями, родственниками, сверстниками, представителями иных династий и т. д. Поэтому едва ли при дворе Виндзоров, Оранских или Габсбургов могли бы иметь место такие отношения отцов и детей, как их описывал слуга князя Петра в изложении «придворного» биографа Карагеоргиевичей Б. Глигориевича: «Александр рос и развивался без материнской любви… Князь Пётр был человеком злым, мог и ударить. По ночам он отправлялся на могилу жены, так как не хотел никого видеть… Дети росли беспокойными, особенно Георгий и Елена»[115].

Положение Александра осложнялось не только грубым нравом отца. Как часто бывает, ребёнок стал заложником ревности и соперничества взрослых – черногорской и сербских династий, оспаривавших друг у друга первенство в освобождении и объединении сербских земель. Не слишком привечали княжеского сына родственники его покойной матери. Со своей стороны, Пётр Карагеоргиевич узнавал в младшем сыне черты нелюбимого тестя: «Георгий это моя кровь. А в Александре течёт кровь Николы Петровича»[116].

Забегая вперёд, отметим, что, повзрослев, сын отплатил отцу той же монетой. Показательно свидетельство очевидца последних часов жизни короля Петра, скончавшегося 18 августа 1921 г.: «Его величество лежал в комнате с голыми оштукатуренными стенами. Он был укрыт каким-то покрывалом. На ногах – рваные носки, сквозь которые виднелись пальцы. Из мебели была железная кровать и стул. Ни один из детей монарха не присутствовал при его кончине»[117].

В 1894 г. Пётр Карагеоргиевич переехал в Женеву, где его младший сын пошёл в начальную школу. В 1899 г. Александр из Швейцарии отправился в Петербург, где был зачислен в Императорское училище правоведения. Обучение было недолгим. Не сдав экзаменов по завершении старшего приготовительного класса[118], несостоявшийся правовед вернулся в Женеву, а в июне 1903 г., после того как в результате так называемого «Майского переворота» была свергнута династия Обреновичей, Петр Карагеоргиевич отправился с детьми в Белград и взошёл на сербский престол.

На родине обучением Александра занимался специально приставленный к нему гувернёр и приглашаемые от случая к случаю профессора. Толку от этого было немного, о чём русский посланник в Белграде К. А. Губастов сообщал в Петербург: «Убедившись на опыте, что воспитание здесь… идёт очень неудовлетворительно, король желает, пока ещё есть время, исправить свою ошибку и поместить князя Александра… интерном в Пажеский корпус»[119]. Согласие Николая II было получено, и осенью 1905 г. 17-летний королевич вернулся в Россию.

Обучение в корпусе было урывочным. Новоявленный паж был слаб здоровьем и смог продержаться в Петербурге безвыездно только первый год. Впоследствии он отправлялся зимовать на родину, куда за ним в ноябре 1906 г. последовал персональный преподаватель подполковник Сульменев. В последний раз Александр прибыл в Петербург 31 августа 1908 г., а 10 ноября снова «выбыл в отпуск»[120]. Директор Пажеского корпуса НА. Епанчин вспоминал: «Королевич уехал в Белград, и так как петербургский климат был для него вреден, он в корпус не возвратился, и учебные занятия продолжались в Белграде по программам Пажеского корпуса… В 1910 г. королевич кончил полный курс… Но так как он закончил его не в стенах корпуса, то не получил права носить Пажеский знак, установленный 12 декабря 1902 г. по случаю столетнего юбилея корпуса»