Листая страницы сербской истории… - [76]

.

В свою очередь для Н. Пашича неформальный альянс с Александром служил лишним подтверждением легитимности политической гегемонии Радикальной партии. Союз крупнейшей парламентской партии и престолонаследника – будущего короля – олицетворял гармонию отношений народа / народного представительства и династии, как их описывала сербская конституция 1903 г.: «Королевство Сербия – наследственная конституционная монархия с народным представительством». Кроме того, поддержка Пашичем Александра объяснялась пониманием того, что внутреннему развитию государства и его внешнеполитическому реноме вредит ситуация, в которой династия, какими бы ни были её представители, является объектом произвола со стороны доморощенных «преторианцев».

Король Александр I Карагеоргиевич

При этом важно отметить, что участников политического тандема, просуществовавшего почти два десятилетия, объединяло отнюдь не «сердечное согласие». Н. Пашич суверенитет народного представительства, то есть, фактически, свой и своей партии, ставил много выше прав монарха, что предопределило подчёркнуто менторский подход к отношениям с молодым престолонаследником. Тот, как вспоминал Г. Н. Трубецкой, «робкий, но в то же время самолюбивый, тяготился, по-видимому, авторитетом Пашича и пытался проявить собственную власть, но не всегда знал, как это сделать»[132]. Противоречия между Александром Карагеоргиевичем и «патриархом сербской политики» примут открытую форму чуть позже. А пока для них обоих была актуальной логика «враг моего врага – мой друг». При этом устранение «врага» откладывалось. Причиной тому был как его политический вес, так и необходимость консолидации всех сербских общественных сил перед лицом общего внешнего неприятеля. В 1912–1913 гг. Сербия участвовала в Балканских войнах, а в 1914 г. началась Первая мировая война.

Участие престолонаследника в боевых действиях оказало серьёзное влияние на его становление как государственного деятеля. Не зря после Балканских войн в официальных пропагандистских материалах он стал именоваться не иначе как «Великий освободитель сербства Е. В. Престолонаследник Александр, командующий 1-й армией». Признаемся, нам непросто оценить его личный вклад в военные достижения сербского государства. Это потребовало бы проведения отдельного военно-исторического исследования, для которого у нас нет ни документальной базы, ни специальных навыков. Остаётся делать только предположения, основанные на общеизвестных фактах, а также на мнениях современников и позднейших исследователей. О чём мы можем судить уверенно, так это о последствиях ускоренного войной политического «взросления» Александра для его союзников и неприятелей внутри Сербии. Но обо всем по порядку.

Согласно комплиментарно настроенному Б. Глигориевичу, «как воин Александр Карагеоргиевич пользовался благосклонностью истории. В отличие от многих европейских полководцев, до Первой мировой войны не воевавших десятилетиями, Александр располагал этим “преимуществом”. Во главе своей армии он участвовал в кровавых Балканских войнах и приобрёл огромный опыт в битвах при Куманове, Битоле и Брегалнице… Отдавал приказы, предопределившие исход как отдельных сражений, так и боевых действий в целом»[133]. Говоря о мировой войне, Глигориевич ставит в заслугу Александру принятие верных решений, благодаря которым сербская армия одержала победы на начальном этапе (Колубарская битва – осень 1914 г.) и в конце войны (стремительное наступление после прорыва Салоникского фронта). Самым же существенным успехом престолонаследника стало сохранение армии в результате её эвакуации в конце 1915 г. на побережье Албании, откуда она была переправлена союзниками на остров Корфу[134].

Меньше восторгов по поводу успехов Александра на ратном поприще испытывали его современники – и военные, и штатские, – полагавшие, что лавры победителя достались ему «за компанию» с плеядой действительно выдающихся военачальников, которые, в отличие от своего венценосного сослуживца, имели полноценное военное образование. Метаморфозу, произошедшую с престолонаследником в результате военных перипетий, описывает высокопоставленный член Радикальной партии, в 20-е гг. министр финансов, а в 30-е гг. председатель правительства Милан Стоядинович: «Что касается регента Александра, то пока он был вторым по рождению сыном короля Петра Карагеоргиевича, а не наследником престола, он выглядел как хилый, бледный, худой паренек… Настоящий “книжный червь”. Однако после войн – сначала Балканских, а затем и мировой – он возомнил себя крупным полководцем. При этом он не отдавал себе отчёт, что заслуги в их успешном завершении принадлежат другим. Военные – начальнику генерального штаба, а также начальнику штаба Первой армии, которую Александр номинально возглавлял. Политические – опытному и мудрому Николе Пашичу, который осуществлял политическую подготовку к этим войнам и тем самым приблизил последовавшие военные победы…»[135]

Обличительный оттенок вышеприведённого су ждения отчасти объясняется тем, что оно принадлежит представителю той партии, которая была устранена с политического Олимпа в результате государственного переворота, предпринятого Александром в 1929 г. Соглашаясь со Стоядиновичем по сути, мы должны отметить, что, безотносительно наличия/отсутствия у нашего героя военного дарования, на поле боя он демонстрировал личное мужество и перенёс со своей армией все выпавшие на её долю тяготы.