Листая страницы сербской истории… - [132]

Югославские коммунисты стремились занять в этих планах лидирующее место, считая себя, в значительной степени по праву, и первыми в складывающемся социалистическом лагере. На Балканах их соседями были два бывших гитлеровских сателлита – Румыния и Болгария, к которым отношение югославской партийной верхушки было неоднозначным. С одной стороны, она признавала призванную из Коминтерна новую коммунистическую власть, но, с другой, не могла забыть недавней политики этих стран по отношению к Югославии. Помимо территориальных претензий к этим странам, которые югославское руководство обозначило в Москве ещё на завершающем этапе войны, оно всё более настойчиво заявляло о своей руководящей роли среди балканских компартий. В сферу югославского влияния всё активнее перемещалась Албания, которая политически и экономически в значительной степени зависела от своего соседа. Это относилось и к греческим коммунистам, стремившимся к власти вооружённым путем и получавшим основную материальную помощь от Югославии, на территории которой располагались их тренировочные базы.

Москва вплоть до конца 1947 года относилась, как это было видно из справок Отдела внешней политики ЦК ВКП(б), терпимо к балканским (и не только) амбициям Коммунистической партии Югославии (КПЮ), поскольку она считалась самой надёжной и верной среди других компартий, а её руководство – наиболее талантливым в практической реализации коммунистической доктрины. Однако уже на этом этапе становилось очевидным, что Тито и его окружение скоро не будут безропотными исполнителями стратегических замыслов Кремля. Леворадикальный потенциал КПЮ требовал самореализации, что проявлялось в новых югославских акциях на Балканах, во всё большей степени угрожавших интересам СССР в регионе. Такой курс Белграда, который пока ещё корректировался Москвой, набирал обороты.

С мая 1945 г., когда Сталин сумел уговорить Тито отвести войска из Триеста (иначе это могло бы привести к серьёзному конфликту с Западом), и до начала 1948 г., советско-югославские отношения постоянно испытывали влияние югославского радикализма. Тито в 1947 г., раньше дозволенных мирным договором с Болгарией сроков, попытался заключить с этой страной союзный договор, лишь частично прислушавшись к советам Сталина не делать этого.

Затем он не согласился на компромиссные условия «совместного» с Москвой управления Албанией, полагая, что полученное от Сталина в 1946 г. одностороннее право на фактическое владение этой страной не должно быть пересмотрено. В то же время СССР параллельно с Югославией стал предоставлять экономическую помощь Албании, прислал туда своих советников. Этот момент часть албанского руководства, «уставшая» от плотной опеки югославов, постаралась использовать в своих интересах. Наиболее активную позицию занимал Э. Ходжа, который пытался, опираясь то на Москву, то на Белград, расчистить себе пространство для утверждения абсолютной власти в партии. Югославская сторона оказывала ему в этом невольную поддержку, выступая, с учетом мнения своих советников в албанской компартии, против тех, кто был за более тесные отношения с СССР, в частности против Н. Спиру, которого она обвиняла в том, что он неверно оценивает «дружественную» политику Югославии по отношению к Албании. Об этом советскому послу в Тиране Лаврентьеву говорил Тито во время их встречи в Югославии летом 1947 г. Тито отмечал в этой беседе, что, вопреки представлениям этой части албанского руководства, утверждавшей, что Югославия не оказывает никакой реальной помощи Албании, но только отделывается обещаниями, его страна проявляет дружеское отношение к своему соседу, исходя из интересов самого албанского народа, стремясь сохранить его независимость. Он подчёркивал, что Албания представляет для югославов интерес как важнейший элемент в военно-стратегической концепции. Югославия оказывала Албании в тот период практически безвозмездную экономическую и военную помощь.

Расчёты Тито на выведение из албанского руководства противников тесного сотрудничества с Югославией начали реализовываться осенью 1947 г. Представитель ЦК КПЮ при ЦК албанской компартии С. Златич в ноябре прямо потребовал удаления таких товарищей из руководства. Э. Ходжа понял югославов, и вскоре на заседании политбюро ЦК КПА было рассмотрено «персональное дело» министра промышленности Н. Спиру, которого назвали вдохновителем антиюгославских тенденций в руководстве. Сразу после этого Спиру пришёл в советское посольство сообщить, что для него решение политбюро означает смертный приговор. Спустя несколько дней он вновь попытался встретиться с временным поверенным в делах А. Н. Гагариновым, но во встрече ему было отказано. Не найдя поддержки, он покончил жизнь самоубийством.

Такое развитие событий в Албании стало серьёзно беспокоить власти в Кремле. Сталин договорился с Тито о том, что А. Жданов встретится с югославским послом в Москве Поповичем и получит от него разъяснения. Результаты встречи, однако, не удовлетворили советского лидера, и в телеграмме от 23 декабря он попросил Тито прислать в Москву «ответственного товарища, наиболее осведомлённого о положении в Албании, может быть, Джиласа», в связи с тем, что в ходе бесед «вскрылись новые вопросы».