Лисьи листы - [66]

— А как его сейчас зовут, никто не знает случайно?

— Да как угодно! У него денег хватает на то, чтобы паспорта всех стран мира в загашнике держать. Он же по натуре одиночка: несколько тысяч лет по миру гуляет, ни с кем близко не сходится…

— А тот, кто его видел, он хотя бы внешность этого Авенуса описывал?

— Говорил, что, вроде бы, лет на 50 он сейчас выглядит… Только это тоже всё несерьезно. Драконы — они же возраст по желанию меняют. Так что если ты его искать собралась, брось эту затею. Его разве что методом исключения найти можно — отсеяв всё остальное человечество. Дракон…

Да, похоже, драконов остальные оборотни не слишком-то жаловали! Интересно, если я всё-таки когда-нибудь до этой стадии дойду, у меня тоже характер резко испортится? Или это они от зависти?

Вежливо распрощавшись с Алиной и ее спутником жизни, я поднялась к себе в номер, рухнула в ванну и принялась обдумывать сложившееся положение. А хорошо бы всё же Авенуса найти! Наверняка он в курсе, как именно собирались действовать Хитч и Лао. Хм… Если никак нельзя вычислить его самого, то, может, удастся найти его цель, ради которой он здесь торчит? Археологическая находка… Кто-то же мне уже рассказывал о какой-то находке… Точнее, еще расскажет… Семен! Наверняка это в его хранилище рукописей какая-то бумажка интересная отыскалась! Любовные письма? Сомнительно, конечно, но проверить нужно. Так-так-так… Значит, Лорка позвонит мне послезавтра, встречу назначит на субботу… Так вот: вместо того, чтобы остроумие свое дешевое оттачивать на ни в чем не повинном человеке, лучше к нему как следует подлизаться. Дескать, нельзя ли хоть одним глазком… А там и посмотрим, кто возле этих рукописей крутится!

К субботе я уже буквально прыгала от нетерпения. Всю бурлящую во мне энергию я попыталась вложить в хозяйственные дела, так что квартирка моя заблестела чистотой, на вымытых окнах повисли новые шторы, всё белье в доме было перестирано и сложено в аккуратные стопочки, а в шкафу появился новый керамический кофейный сервиз. Впрочем, я прекрасно отдавала себе отчет в том, что до появления Хитча вся эта красота всё равно не доживет. Пыль накопится за день, максимум, за два, в шифоньере, после того, как я вытяну оттуда первую же простыню, наступит привычный бардак, а окна угваздает очередной осенний дождик. Но должна же я была, в самом деле, хоть чем-нибудь заняться!

А втереться в доверие к Семену оказалось проще простого. С потрохами купившись на мой восторженный интерес, он рассказал, что нет, пока что ни в какой музей или запасник они рукописи не сдали, с ними еще идет работа, а результаты будут публиковаться не раньше следующего года. Да, посмотреть, конечно, можно, прямо в понедельник, если я ничем не занята, а временный пропуск он мне сам выпишет. Любовные письма? Нет, ничего такого романтического там, кажется, нет, во всяком случае в расшифрованных рукописях. Но есть жгуче интересные вещи, просто безумно интересные! Например абсолютно неизвестная до сих пор легенда о возвышении Чингиз-хана…

На сей раз первой не выдержала Лорка. Метнув на меня возмущенный взгляд, в котором читалось: «Ты что, мужика у меня увести решила?!» — она взялась за обсуждение подробностей предстоящей свадьбы, поминутно заглядывая Семену в глаза и трогая его за руку. На радостях я даже не стала отказываться от роли подружки невесты, рассудив, что если мне всё же придется уехать, предупредить об этом я еще успею, а если нет… Ладно уж, погуляю в кои-то веки, как все нормальные люди!

Сны мне не снились. Совсем. И хотя каждую ночь, закрывая глаза, я подсознательно ждала очередного диалога с Олегом, но просто проваливалась в черноту, полную блестящих искр и размытых блуждающих форм, в беззвучное кружение пылинки над пропастью… Или это тоже был сон? Не знаю…

А в понедельник я, ради визита в солидное учреждение, облачилась в свою единственную юбку и долго, чертыхаясь во все корки, разыскивала колготки, которые обычно не ношу вовсе, предпочитая брюки и носки. Свою вечно-лохматую гриву я увязала в хвост и даже нацепила на нос нелюбимые очки, справедливо полагая, что сегодня вместо размытой, в стиле импрессионистов, действительности мне лучше видеть окружающий мир ясным и четким.

Как мы и договаривались, Семен встретил меня на проходной в половине первого и сразу же повел в хранилище, где, собственно и проходила работа с рукописями.

— Вот, — заявил он, гордо подводя меня к застекленному ящику, на дне которого покоился плотный лист, испещренный кудрявыми до полной нечитабельности письменами, — Это то самое, о чем я Вам говорил!

— Э-э… Легенда о Чингиз-хане? — не без труда припомнила я.

— Да! — просиял археолог, — Здесь говорится о том, что… Впрочем, я лучше зачитаю. Веня! — окликнул он молоденького, светло-рыжего, как морковка, лаборантика, — Веничка, расшифрованный текст принесите, пожалуйста.

Нежный вьюнош покопался в шкафу и, наконец, вытянул оттуда тощенькую папку.

— Так, — удовлетворенно сказал Семен, раскрывая ее, и осведомился, — Вы ведь по-древнерусски поймете?

— Лучше так перескажите, своими словами, — невольно сморщилась я. Не хватало еще путаться в этих «бяше» и «грядеху»!