Лишний человек - [8]

— А как же музыка? Ну, гармония или как еще… Пусть Сёмы нет, но ведь она никуда не делась.

— И тут ошибаешься. Музыки больше нет. Ее перестали писать. Ее заменили математикой, унылым искусственным подобием… либо дешевым мусором, но ты ведь не называешь его музыкой? Все мелодии уже давно написаны. Вы еще можете повторять прежние мотивы, но создать новые уже не способны. Все, что вам остается, — механически усложнять уже существующее, до тех пор, пока в этом безумии не останется ничего похожего на музыку. Ты разве сам не задумывался об этом?

— Не знаю… Возможно. Ладно, значит, вы оба с Сёмой утратили свое могущество и стали обычными людьми. Ты более-менее устроился, а Сёма… с ним что-то случилось. Он попал в беду.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что он исчез. Не выходит на связь. Пусть волшебство больше не работает, но телефоны-то пока в порядке. Значит, что-то произошло.

Саша сделал паузу, но Великаша, похоже, не собирался прерывать его вопросительное молчание. Из окна тянуло сыростью, воздух словно сгустился и помутнел. Надо зажечь свет, но для этого придется пошевелиться, стряхнуть оцепенение. Это просто иллюзия, одернул себя Саша, не поддавайся, он бессилен, и эта тяжесть на душе, которая увеличивается с каждой минутой, никак с ним не связана. Саша протянул руку к выключателю, и над столом приглушенно загорелся светильник.

— Мы должны его найти, раз он сам не может к нам вернуться.

Великаша наклонился вперед, теперь лампа освещала его лицо — чужое, но в то же время хорошо знакомое.

— А зачем он вам? Может, он не хочет вас больше знать. Я вот не хочу. Ты хоть понимаешь, что это такое… что с нами произошло? Ваши жалкие утраты — это не утраты. Вам нечего было терять, в отличие от него и от меня. Превратиться в тлю, но помнить, что ты когда-то был человеком… нет, не то… да вам не объяснишь. Проявите каплю милосердия, если не ко мне, то к нему. Вот найдете вы его — и что вы сделаете? Утопите его в сочувствии? Будете поить чайком, снисходительно кивать и вздыхать? Ему это все не нужно. Он не человек, поймите вы это хоть сейчас… То, что он лишился своей сути, не сделало его человеком.

Он снова умолк, и снова надолго.

— А ты знаешь, как его найти? — осторожно спросил Саша.

— Понятия не имею!

Великаша решительно придвинул к себе Сашину кружку с нетронутым остывшим чаем и осушил ее в несколько больших глотков.

— Ты просил помощи? Я помогу, чем смогу. Я тебе дам добрый совет. Только ты его не оценишь, потому что никто никогда не ценит дельные советы. А я все-таки его тебе дам. Отправляйся-ка ты домой. Живи так, как жил раньше. Выброси это все из головы. Нет никакого Сёмы, нет никакого Всемуконца. Ничего больше нет. И супергерои бывают только в кино, но ты лучше такое кино не смотри, не береди душу. Ходи на работу и пой, пока можешь. Ты ведь любишь это все? Вот и пой себе, как весенняя пташка. Я тебе мешать не буду. Обещаю. Но и ты у меня под ногами не путайся.

Входная дверь захлопнулась за ним, едва не прищемив Саше пальцы.

Он медленно вернулся на кухню. Неудачный разговор. Теперь все такое… неудачное. Может, и впрямь что-то поломалось в этом мире.

Саша подошел к подоконнику и принялся машинально собирать осколки разбитой кружки. Не порезаться бы… Ему вдруг вспомнилось, как когда-то, очень давно, Великовский сказал на репетиции, что не выносит вида крови. Но это было вранье, крови он не боится, как вскоре выяснилось. Он вообще врет как дышит… Хотя что ему делать, это ведь вся его сущность. И так ли он беспомощен и безобиден, как только что пытался тут представить? Нет, Саша не оставит его в покое, пока не докопается до сути.

Надо протереть подоконник тряпкой, чтобы собрать самые мелкие брызги стекла. А дождь, похоже, закончился. Вон из дома напротив вышла девушка, задрала голову, вытянула вперед ладонь — нет, ничего не капает, можно убрать зонтик в сумку. Невысокий человечек в ярко-желтом дождевике с остроконечным капюшоном, похожий на сказочного гномика, все еще торчит под козырьком закрытого кафе — вертит головой, не хочет выходить, хотя в дождевике ему непогода не страшна. А вот и он, Великаша. Вышел из подъезда и зашагал через дорогу, шаря по карманам в поисках ключей и, кажется, ругаясь сквозь зубы. У самой машины остановился, обернулся и поднял голову. Выражения на лице не разобрать. Саша на всякий случай коротко кивнул ему и понес осколки к мусорному ведру.

Отчаянный женский визг полоснул по ушам. Саша бросился к окну — визжали во дворе, та девушка у дома напротив… Нет, она в порядке, стоит неподвижно посреди дороги, зажав себе рот обеими руками. Фигурка в желтом дождевике мелькнула в конце улицы и пропала за поворотом. На тротуаре, у самых колес автомобиля, лежит Великаша. Из груди у него торчит какой-то предмет, и темное пятно расползается по рубашке.

3

— Это, значит, он? — неловко спросил Ваня вполголоса.

— Угу. Теперь так.

— Вот черт.

Саша глянул на него искоса. Он понимал, о чем думает Ваня и почему сердито хмурится. Трудно сохранить неприязнь к тому, кто лежит под капельницей в бинтах и больничной рубашке. Ваня поймал его взгляд, насупился еще больше и отвернулся.