Лишь небеса знают - [30]

Теперь настала очередь Тэвиса рассмеяться.

— Забыть? Разве можно забыть такой курьез?

— Но вы же могли забыть меня… Почему бы не забыть мои глупые фокусы?

— Вы полагаете я вас забыл?

— Конечно. Вы же сами сказали, что я была проказницей.

— По-вашему, именно из-за этого я должен был вас забыть?

— Не знаю. Но разве теперь это важно?

— Вас не было долго…

— Семь лет.

— Я думал, восемь.

— Почти восемь, — удивившись, согласилась Элизабет.

— Вот видите. Я не мог вас забыть. Неужели вы не помните, как мы танцевали, Лайза?

Тэвис впервые назвал ее «Лайза». Единственный раз в жизни он пригласил ее танцевать. Неужели он не понял, что не было в ее жизни более драгоценного мига? Неужели не разглядел восторга в ее глазах? Нахлынувшие воспоминания так взволновали Элизабет, что она, боясь расплакаться, отвернулась.

Взяв ее за подбородок, Тэвис повернул ее голову к себе.

— Вы мне не ответили. Вы забыли, как мы танцевали в тот вечер?

— Я никогда не забывала ничего, что связано с вами, — сказала она, — ничего. Что же касается того вечера, то я скорее забуду, как меня зовут. — Элизабет почувствовала, как по ее щекам побежали горячие слезы, и готова была возненавидеть себя за слабость. — Зачем вы затеяли этот разговор, — продолжала она. — Это не благородно, чего вы добиваетесь?

— Правды, — ответил он мягко.

— Что вам даст эта правда? Вам хочется еще больше унизить меня? К чему вам это? Неужели вы меня так ненавидите? Или жаждете отомстить?

— А вам не приходило в голову, что вы можете чего-то не замечать.

— Чего?! — почти закричала Элизабет и, сжав кулаки, приказала: — Говорите!

— Вы не думали, что могли стать мне не совсем безразличны…

— Нет! — Элизабет не дала ему закончить, — никогда не думала, точно так же, как и вы. Зачем вся эта болтовня! Поздно. Неужели вы не понимаете? Слишком поздно.

— Почему? У вас есть кто-то другой?

Последние слова Тэвиса подействовали на нее как холодный душ. Неожиданно злость и горечь прошли, оставив после себя пустоту. Элизабет не отвечала.

— Так есть?

— Не знаю, — она пожала плечами.

— Не знаете? Что значит не знаете? Как это можно не знать? Либо в вашей жизни есть другой мужчина, либо его нет.

— Зачем вам понадобилось спрашивать меня об этом?

— Я же не слепой, черт побери, и я отлично понимаю, о чем думают мужчины, когда смотрят на такую женщину, как вы. Вы провели в Бостоне много лет. Не станете же вы уверять меня, что за все это время за вами никто не ухаживал. Так есть у вас кто-то или нет?

— Да, — ответила Элизабет, и ей показалось, что его разочаровал ее ответ.

— Понятно. И насколько это серьезно? Он просил вас выйти за него замуж?

— Да.

— И что?

— Тетя Фиби была тогда очень больна, мне было ни до чего, я даже плохо помню, как это было.

— О, перестаньте. Неужели вы хотите, чтобы я поверил, что вы плохо помните человека, который сделал вам предложение.

— Вы меня неправильно поняли, Гарри я отлично помню. Даже день, когда мы познакомились — он заехал тогда за Дженни и мной.

— А кто это, Дженни?

— Сестра Гарри. Она была моей лучшей подругой в Бостоне.

— И, значит, старина Гарри по уши в вас влюбился?

— Вначале он был в Кембридже, затем приехал в Бостон, чтобы поступить на юридический факультет Гарварда…

— И вы отвергли такого жениха?

— Да… пока. Знаете, мне бы тоже хотелось кое о чем у вас спросить?

— О чем?

— Почему вам все это так интересно? То, что произошло между мной и Гарри, совершенно не касается вас. Не пойму, зачем вам понадобилось это обсуждать?

— Не знаю, — неожиданно ответил Тэвис, — честное слово, не знаю, — а потом, посмотрев ей в глаза, добавил: — Но мысль о том, что какой-то негодяй дотрагивался до вас, приводит меня в бешенство… почему-то.

Элизабет была просто ошарашена тем, что услышала, — она молча смотрела на Тэвиса широко открытыми глазами. Он, однако, не унимался.

— Вы его любите?

— Я без ума от него.

— Лгунья, вы его совсем не любите. — Руки Тэвиса обвились вокруг нее. — Я отлично знаю, что вы гораздо больше любите меня. И дольше.

Чувства переполняли Элизабет. Даже в самых безумных мечтах не могла она представить себе, что услышит такие слова. У нее немного кружилась голова. Ей казалось, что ни одно земное создание еще не испытывало подобного восторга, подобного счастья. Вероятно, и круглая полная луна думала так же, потому что в эту минуту она скромно укрылась за облаком. Тэвис, притягивая ее все ближе, нашептывал что-то ласковое, и она прильнула к нему, словно дрожащий котенок, ищущий тепла. Она почувствовала, что он поцеловал ее в затылок. Через секунду он накрыл ее губы своими. Ладонь его, скользнув по грубому свитеру, застыла на ее упругой груди, а затем, осмелев, стала ласкать ее.

Внезапно Элизабет показалось, что единственной разделявшей их преградой стала лишь толстая ткань, и, словно почувствовав это, Тэвис одним движением снял с нее свитер и, расстегнув тонкую рубашку, прильнул губами к ставшей чувствительной до боли нежной коже, которую только что ласкала его рука. Она немного отпрянула, не желая целиком отдаться овладевающей ею страсти, но он прижимал ее к себе очень крепко, и, как только она захотела что-то сказать, заглушил ее слова поцелуями.