Лирика - [8]

Шрифт
Интервал

Но сновиденья
как рукою снимет —
газетчики кричат нам по утрам
не о Венере,
а о Хиросиме,
которую испепелил уран.
И не Сатурн, а зверь страшней Сатурна.
с огнем играя, топчет наши сны.
Он сам сгорит!
Уже готова урна
для праха злого чудища войны!
Война —
в полях обуглились ромашки,
пустуют пляжи, матери одни…
И вместо накрахмаленной рубашки
ты носишь гимнастерку и ремни…
Война —
сердца возлюбленных в разлуке,
в окне теплушки — ежики волос,
и монотонный перестук колес,
и горестно протянутые руки…
Война —
без вечеров в любимой школе,
без танцев, без прогулок по ночам…
Вы слышите, ровесники, не дам
свою рубаху на съеденье моли!..
9
Вместе с отчизной моей и планетой,
Двадцатый мой век,
я влюбился в тебя.
Ты — век Коммунизма.
Я тобой существую, любя
лицо твое без морщин,
и ритмы твои,
гений женщин твоих и мужчин,
ум твой, крепчающий год от года.
Мне нравится твоя мораль и мода.
Ты блестишь металлическим блеском.
Ты можешь быть добрым и резким.
Как боится тебя рутина!
Ты ржавчину одолеваешь каждодневные трудом.
Циники тебе противны:
они считают, что мораль и искусство —
необитаемый дом…
Я счастлив, что я твой сын.
Пусть бездарные шарлатаны
роются среди древних руин,
вдохновенье ища.
Мой век, хочу я петь о тебе,
от радости трепеща!
Я готов шагать твоими шагами,
жить в твоем ритме я готов.
Хочу назначать свиданья
не в лесах, не у тихих прудов
(о, это настолько старо!),
хочу прибегать без опозданья
на станции наших метро
и остановки трамвая!
И на память о том
уносить не цветы,
лепесточки в волненьи срывая,
не цитату, вписанную в розоволистый альбом,
а номер ее телефона,
записанный цифрами четкими…
Мой век,
быстрый, как бег электрона,
неудержимого бег.
С тех пор как поэму я начал,
прошло два года едва лишь,
но тянет уже
все в ней сделать иначе
и хочешь ремонт учинить ей до срока…
Кресты на зачеркнутых строфах и строках,
как будто строительные леса,
поднявшиеся в небеса.
Чтобы не было катастрофы,
я заранее
вывинчиваю целые главы и строфы.
Среди шума и пыли
переиначиваются строки…
Так и ты, мой век,
мир подверг
перестройке!
Пусть дрожит старина —
законы, титулы и тираны…
Всей Земле починка нужна.
Перестраивайтесь, страны!
Кровь человеческая все горячей.
И ты, Коммунизма век, все ясней —
Прекрасен цвет крови!
Весь мир отражается в ней!
Пусть красными сделаются горизонты.
Пусть алыми станут бульвары.
Пусть багровеет
облаков холодная масса.
Пусть застелят весь горизонт они,
протекая над могилою
Карла Маркса
в туманном Лондоне.
…Я шагал по площади Красной,
по граниту зеленому.
Здесь, у ее Мавзолея,
мне открылось, влюбленному,
будущее наше,
алого флага алее!
10
Быстрее, чем ТУ-104,
чем спутники и ракеты,
пробившие небесные своды,
проносятся в этом мире
юные годы…
Лазурные годы!
Ночью русские вьюги ломятся в двери…
Москва в миллионах морозных огней…
В стратосфере
пролетают спутников стайки над ней.
А дальше — в космическом Где-то —
в галактику канет ракета.
Путь Земли по орбите астрономически строг.
Она летит без фонаря, во мраке…
Но точно выбирает единственнейшую из дорог,
хоть и не стоят на ее обочинах дорожные знаки.
Мерцают, как добрые свечи,
звездочки и кометы во мгле.
«Добрый вечер!» —
говорят они Земле.
Кружится колесо вселенной
по законам мировой автоматики…
Солнечная система
поворачивается в галактике,
а та, разматывая седоватые космы,
уносится в космос.
Бездна вселенной
не дает нам в себя заглянуть —
и трудно осмыслить
ее беспредельную суть.
Вселенная ускользает от наших мыслей,
скользкая, как змея.
Время и пространство
над нашим мозгом нависли
вопросами
без ответа.
Вечно длится ужасная эта
война между яростными колоссами.
Первый колосс —
это космос с его потрясающей вечностью.
А второй — это мозг
с его бесконечностью,
мозг, заселивший людей черепа,
мозг, который вовеки не исчерпать!
Кто же более бесконечен?
Кто же из двух — победимый?
Вся вселенная легла нам на плечи.
Как мы малы —
и как велики мы!
А когда человеческие дела
мне кажутся бренными и пустыми
(бывает со мной и такое) —
я зову на подмогу
гордость своего человечьего имени.
Гордость за все, о чем я мечтал,
себя беспокоя…
Быстрее всего на свете
молодость пролетит
от станции к станции,
как время на танцах…
А сегодня молодость склонилась
над моими мечтами —
над этими вот листами…
Я многое в жизни, полюбив, разлюбил,
но с тобою одной я все время был,
и с тобою мечтаю навеки остаться я —
Поэзия, ты моя последняя станция!
Ты любовь моя без конца и края!
И теперь, поэму мою кончая,
я устало молчу над застывшими
строками.
Что их ждет?
Как их встретят — улыбками,
взглядами строгими?
Что дадут они мне?
Гонорар?.. (Не без этого…)
На поправку бюджета поэтова.
Как хотел бы я снова мечтать,
как тогда —
в те особенные года!
Если бы!
Если бы строки мои превратились
в звонкие рельсы,
скрепленные зарифмованными болтами,
а над ними бы совершали вечные рейсы
мысли мои с их волненьями и мечтами —
о, эти рельсы бы шли далеко!
Они бы со всех сторон
людей свозили мало-помалу
в сердце мое,
словно к пульсирующему вокзалу.
Был бы вечно полон алый перрон!
О лучшая моя мечта:
рельсы-стихотворения!
Нет прекраснее дива!
Люди, въезжающие в душу мою,
все те, которых я так люблю,
о которых пою.
Они пришли бы ко мне,
чтоб отдохнуть за кружкою пива
или потанцевать.
Вот вам хорошая музыка!
(Кто-нибудь скажет, наверно:

Еще от автора Исмаиль Кадарэ
Генерал армии мертвых

Роман «Генерал армии мертвых» — это произведение о минувшей мировой войне, несмотря на то, что действие развертывается много позже, в мирное время. Два официальных представителя неназванной страны (но, несомненно, Италии, на сей счет у читателя не остается никаких сомнений) прибывают в Тирану с печальной миссией: посетить места захоронений своих солдат и с помощью выделенных албанскими властями рабочих произвести эксгумацию с тем, чтобы вернуть останки армии на родину…Этот роман албанского писателя И.


Вестник беды. Islama nox

Исторический сюжет в сочетании с современной лаконичной манерой письма придает особую привлекательность произведениям Исмаиля Кадарэ — албанского писателя, многократного претендента на Нобелевскую премию. Предлагаемая вниманию читателя новелла характерна для Кадарэ: она о волнующей не только его теме Востока и Запада, об устремлении из мира несвободы в свободный мир. Как отмечал один из французских критиков, Кадарэ «с необычайной легкостью обращается к истории, находя в ней множество созвучий с современностью».


Великая Стена

Исмаиль Кадарэ (Ismail Kadare; род. в 1936 г.) — албанский поэт, прозаик, эссеист, лауреат нескольких литературных премий, член Французской академии. Окончил историко-филологический факультет Тиранского университета, Литературный институт в Москве. Автор поэтических сборников «Мой век» («Shekulli im», 1961), «О чем задумались эти горы» («Perse mendohen këto male», 1964), «Время» («Koha», 1977); романов «Загубленный апрель» («Prilli i thyer», 1978), «Кто привел Дорунтину» («Ckush е solli Doruntinën», 1986), «Пирамида» («Piramida», 1992)


Прощальный подарок Зла

Исмаиль Кадарэ — многократный кандидат на получение Нобелевской премии по литературе; первый лауреат Международной Букеровской премии. Учился в университете Тираны, а затем в Литературном институте им. А.М.Горького (Москва). С 1996 г. — иностранный член Французской академии.Новелла "Прощальный подарок Зла" ("Lamtumira е së keqes") публикуется по двуязычному албанско-французскому изданию сочинений (Vepra, т. 3. Fayard, 1995).


Рекомендуем почитать
Жемчужины любовной русской лирики. 500 строк о любви. XIX век

Стихи о любви всегда искренни, пронзительны и проникновенны. В русской поэзии именно теме любви посвящены одни из лучших поэтических жемчужин. Насладитесь красотой и великолепием лучшей любовной лирики русских поэтов!


Обыкновенный день

Трудовая жизнь Николая Постарнака началась в Краснодаре. Первые строки родились на строительных лесах. Затем, в 1962 году, стихи появились в альманахе «Кубань». Книжка «Обыкновенный день» — результат долгих лет творческого роста поэта на Кубани, на Крайнем Севере. Однако его стихи интересны не только географическим разнообразием — они удивительно искренни, потому что продиктованы жизнью и написаны самостоятельной рукой.


Обыкновенная любовь

Девушки гадают на суженых и грезят о любви, обязательно необыкновенной. Да и юноши не чуждаются романтических переживаний. И так – из века в век, во все времена. Что же обретают в итоге? – кто большое, светлое и взаимное чувство, кто – печали и разочарования, кто – семейные радости и проблемы. Возвышенные мечты воплощаются в обыкновенную земную любовь. Или правы юные: любовь никогда не бывает обыкновенной?


100 шедевров русской лирики

«100 шедевров русской лирики» – это уникальный сборник, в котором представлены сто лучших стихотворений замечательных русских поэтов, объединенных вечной темой любви.Тут находятся знаменитые, а также талантливые, но малоизвестные образцы творчества Цветаевой, Блока, Гумилева, Брюсова, Волошина, Мережковского, Есенина, Некрасова, Лермонтова, Тютчева, Надсона, Пушкина и других выдающихся мастеров слова.Книга поможет читателю признаться в своих чувствах, воскресить в памяти былые светлые минуты, лицезреть многогранность переживаний человеческого сердца, понять разницу между женским и мужским восприятием любви, подарит вдохновение для написания собственных лирических творений.Сборник предназначен для влюбленных и романтиков всех возрастов.


Паром через лето

Хорошие стихи всегда больше своего видимого, типографского объема. Потому что пишутся они не столько словами, сколько тем, что как бы само собою возникает вокруг слов, между ними. Юрий Гречко, чья первая книжка «Паром через лето» перед вами, хорошо понял этот «секрет». Вот завершающая строфа его стихотворения «Маневры»:...А кто‑то сорвет землянику и скажет:— Горчит…В траву упадет,рассмеется, потом замолчит.И будет, наверно, лежатьголова к головес солдатом без имени,давшим начало траве.Конечно же, эти стихи больше, чем случай на маневрах, — они о преемственности, о поколении детей, вступивших в солдатский возраст погибших отцов.


Женщина за стеной

Книга лирики известного поэта Константина Ваншенкина «Женщина за стеной» состоит из двух частей: «Щека к щеке» (новые стихи) и «Фрагмент» (из прежних книг).