Лирика - [4]

Шрифт
Интервал

на фоне светлого неба
спокойны и строги.
Они похожи
на гигантские нотные строки,
где птицы — лохматые ноты —
гордо
гимны поют весне…
Нотные провода,
вы мелодия шумного города!
Я вас вижу, читаю и пою иногда —
вы по мне!

Тоннели[29]

Метро «Арбатская».
— Прощай! — сказала ты.
Умчался поезд —
наяву, во сне ли?..
Как черные большие рты,
разинуты тоннели.

Рифмованные слова[30]

В стихах слова, рифмуемые нами,
на молодежь похожи временами:
они, как в загс, приходят к нам, поэтам…
Не каждый брак событие при этом.
Есть браки гармоничные на диво:
«любовь» и «кровь» — старо, но справедливо.
Но разве может трепетная «роза»
всю жизнь страдать от лютого «мороза»?!
Когда у рифм характеры не схожи —
не быть семье, хоть вылезь тут из кожи,
и хочется им стать словами прозы,
чтобы сходиться просто и без позы,
любя не по созвучьям, а по сути…
Стихи в двадцатом веке — те же люди…

Весна[31]

Стали пустыми зимние бары.
В летние дансинги стекаются пары.
Все острее радость побед
И боли врезанный в сердце след.

Осень[32]

Птицы, как пассажиры в вокзалах,
Собираются вместе и в дали летят.
Как танцующий румбу стиляга,
Скачет бешено град.

В лесу[33]

Один я на зелени свежей лежу.
Здесь клены качаются в шуме.
И тень от деревьев в прохладном лесу
Мои окружает раздумья.
А ветви,
под ветром листвою звеня,
Как девичьи косы, повисли.
И будто слетают с ветвей на меня
Деревьев зеленые мысли.

Ноктюрн[34]

Дыханье застывает на стекле,
А за стеклом метель
и снега клочья…
Как мыслям не заледенеть во мгле
В пути к тебе,
среди морозной ночи?..

Радуга[35]

Радуга меж туч застряла,
Будто бы в мозгу усталом
Тихий миг, воспоминанье
Светлое…

Мир дремлет…[36]

Мир дремлет.
Тихий час прохлады ранней.
Свет в облаках,
а лес еще в тумане,
И над рекою сны…
А на ветвях сосны звезда повисла.
Смотрит так светло!..
Все зло притихло. Отступило зло.

Серое небо[37]

Серое небо.
Туча находит на тучу.
И в мозгу толчея воспоминаний.
Сижу у окна,
И кажется мне —
Не хлопья падают с выси,
А тысячи писем,
Никогда не полученных писем.

Если Черное море[38]

Если Черное море приснилось тебе
Зимней ночью холодной,
Это лишь потому,
Что я часто ему
Говорил о тебе.
Волны темные были тобою полны,
И бежали они заполнять твои сны
Шумом, пеной, лазурью…
Это я виноват,
Если Черное море приснилось тебе.

Стихи о велосипеде[39]

Назначив встречу милой, сам не свой,
крутя педали, я вдоль улиц правил…
И вдруг — свисток! Подходит постовой.
— Вы допустили нарушенье правил!..
Где фара?..
— Я надеюсь на глаза…
— А тормоза?.. (Видали привереду!)
— Помилуйте, к чему мне тормоза,
ведь я же на свиданье к милой еду!
— Ну, вот что, гражданин,
платите штраф…—
По-своему был прав он — и не прав!
Я опоздал…
А через пару дней
глаза ее наполнила прохлада:
казалось ей, что я небрежен с ней —
не торможу в местах, где это надо.
Я с той поры не езжу к ней —
и вот
с другим теперь она играет в прятки…
Должно быть, у него другой подход
И тормоза в отличнейшем порядке…

Стволы и ветви[40]

Я был в лесу…
В простой блокнотик в клетку
стих за стихом сбегал с карандаша…
Я вверх взглянул и вдруг увидел ветку —
она клонилась, листьями шурша.
Ее подружки рядом с ней витали,
в блокнотик мой косились с высоты —
наверное, стихи мои читали
седым стволам, кривившим дупла-рты.
Писал я, как любили, как мечтали…
Шуршанье веток гнало тишину.
И только старики-стволы молчали,—
все вспоминали бури и войну.

Искрилось море…[41]

Искрилось море, небо синело,
Светлые волны затеяли танцы.
Ветер-бродяга от нечего делать
Шляпу сорвал с головы у албанца.
«Шляпа албанская! Шляпа на волнах —
Критик воскликнул, волнения полный,
Видом чудесным приведенный в раж: —
Вот он типичный албанский пейзаж!»

Мы в бесконечность…[42]

Мы в бесконечность построили мост
Без громовержца и Феба.
Наступила пора производства звезд
И изготовления неба.

О Луне[43]

Большая спутница Земли,
Тебя так много воспевали,
Что мы могли едва ли
Придумать новые слова.
Но вот сегодня слышу я,
Смотрю, глаза расширив:
Летит соперница твоя,—
Еще Луна в эфире.
Висела ты, как сфинкс, немая,
А эта новая, другая —
Она со мной заговорила,
Она послала мне сигналы,
Она в простор меня позвала.
Течет в ней кровь Земли моей,
Стук сердца слышен, в вышине,
И стих родится о Луне,
И он при всем старанье
Не станет подражаньем.

Поэмы

Мечтания[44]

1
Вот мой паспорт:
имя отца — такое-то,
имя матери — так-то,
национальность — албанец,
год рождения — тридцать шестой…
Мой паспорт — собрание фактов:
глаза — черные, брюнет,
особых примет нет,
холостой.
Я на паспорт смотрю:
глаза мои встречаются с глазами
на фотографии,
взгляды скрещиваются,
будто спрашивают о чем-то друг друга.
Вот глазам мерещится что-то…
…Будет солнечный день — подобие дня,
когда в сердце моем ликовала весна.
Ясное утро настанет,
но не станет меня,
и жена (если будет у меня жена)
отнесет мой паспорт в печали
туда, где когда-то его мне вручали.
Мой паспорт,
жизни моей документ,
написанный тушью.
Национальность — албанец…
Без особых примет…
А где документ на душу?
Как узнать,
люблю я родину или нет?
И что для меня значат
это море и склоны горные?..
Глаза — черные…
А вообще-то я без особых примет…
С какими другими глазами
встречаться, смеяться моим довелось?.
Неужели, кроме черных волос,
нет у меня особых примет!
Кто ласкал мои волосы,
кроме ветра и мамы?..

Еще от автора Исмаиль Кадарэ
Генерал армии мертвых

Роман «Генерал армии мертвых» — это произведение о минувшей мировой войне, несмотря на то, что действие развертывается много позже, в мирное время. Два официальных представителя неназванной страны (но, несомненно, Италии, на сей счет у читателя не остается никаких сомнений) прибывают в Тирану с печальной миссией: посетить места захоронений своих солдат и с помощью выделенных албанскими властями рабочих произвести эксгумацию с тем, чтобы вернуть останки армии на родину…Этот роман албанского писателя И.


Вестник беды. Islama nox

Исторический сюжет в сочетании с современной лаконичной манерой письма придает особую привлекательность произведениям Исмаиля Кадарэ — албанского писателя, многократного претендента на Нобелевскую премию. Предлагаемая вниманию читателя новелла характерна для Кадарэ: она о волнующей не только его теме Востока и Запада, об устремлении из мира несвободы в свободный мир. Как отмечал один из французских критиков, Кадарэ «с необычайной легкостью обращается к истории, находя в ней множество созвучий с современностью».


Великая Стена

Исмаиль Кадарэ (Ismail Kadare; род. в 1936 г.) — албанский поэт, прозаик, эссеист, лауреат нескольких литературных премий, член Французской академии. Окончил историко-филологический факультет Тиранского университета, Литературный институт в Москве. Автор поэтических сборников «Мой век» («Shekulli im», 1961), «О чем задумались эти горы» («Perse mendohen këto male», 1964), «Время» («Koha», 1977); романов «Загубленный апрель» («Prilli i thyer», 1978), «Кто привел Дорунтину» («Ckush е solli Doruntinën», 1986), «Пирамида» («Piramida», 1992)


Прощальный подарок Зла

Исмаиль Кадарэ — многократный кандидат на получение Нобелевской премии по литературе; первый лауреат Международной Букеровской премии. Учился в университете Тираны, а затем в Литературном институте им. А.М.Горького (Москва). С 1996 г. — иностранный член Французской академии.Новелла "Прощальный подарок Зла" ("Lamtumira е së keqes") публикуется по двуязычному албанско-французскому изданию сочинений (Vepra, т. 3. Fayard, 1995).


Рекомендуем почитать
Жемчужины любовной русской лирики. 500 строк о любви. XIX век

Стихи о любви всегда искренни, пронзительны и проникновенны. В русской поэзии именно теме любви посвящены одни из лучших поэтических жемчужин. Насладитесь красотой и великолепием лучшей любовной лирики русских поэтов!


Прощание с первой любовью

Василий Казанцев родился в Томской области в 1935 году. Окончил Томский университет, работал учителем литературы в школе рабочей молодежи, журналистом в многотиражной газете.Первая книга стихов — «В глазах моих небо» — вышла в Томске в 1962 году. В последующие оды Западно–Сибирское книжное издательство выпустило сборники «Лирика», «Прикосновение», Поляны света», «Равновесие».Книги «Русло» и «Дочь» выпущены в 1969 году издательствами «Советская Россия» и «Советский писатель».Новую книгу составляют в основном стихи, написанные за последние два–три года.


Обыкновенный день

Трудовая жизнь Николая Постарнака началась в Краснодаре. Первые строки родились на строительных лесах. Затем, в 1962 году, стихи появились в альманахе «Кубань». Книжка «Обыкновенный день» — результат долгих лет творческого роста поэта на Кубани, на Крайнем Севере. Однако его стихи интересны не только географическим разнообразием — они удивительно искренни, потому что продиктованы жизнью и написаны самостоятельной рукой.


Паром через лето

Хорошие стихи всегда больше своего видимого, типографского объема. Потому что пишутся они не столько словами, сколько тем, что как бы само собою возникает вокруг слов, между ними. Юрий Гречко, чья первая книжка «Паром через лето» перед вами, хорошо понял этот «секрет». Вот завершающая строфа его стихотворения «Маневры»:...А кто‑то сорвет землянику и скажет:— Горчит…В траву упадет,рассмеется, потом замолчит.И будет, наверно, лежатьголова к головес солдатом без имени,давшим начало траве.Конечно же, эти стихи больше, чем случай на маневрах, — они о преемственности, о поколении детей, вступивших в солдатский возраст погибших отцов.


Женщина за стеной

Книга лирики известного поэта Константина Ваншенкина «Женщина за стеной» состоит из двух частей: «Щека к щеке» (новые стихи) и «Фрагмент» (из прежних книг).


Пять страниц

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.