Лирика - [2]

Шрифт
Интервал

а там, за окном, — леденящая тьма.
Он спит, улыбаясь, и видит во сне
цветущее поле, лазурь в вышине.
И маму — вся в белом танцует она,
за ней — циферблат, как большая стена.
Колеблются стрелки, и полночь близка,
но шепчет родная: «Не время пока…»
Но что это? Выстрелы слышатся вдруг,
стреляют, стреляют, стреляют вокруг!
Часы накренились и рушатся вниз,
и мама исчезла… И голос: «Проснись!»
Проснулся он, пот отирает с виска.
«Ой, мама!» — к листовкам рванулась рука.
Но нету листовок и матери нет…
За окнами теплится хмурый рассвет.
Он мать окликает, но вновь тишина.
Вдали трескотня пулеметов слышна…
Внезапно догадка мелькнула в уме —
он бросился к двери и скрылся во тьме.
Бежит он, в кармане зажав пистолет,
и видит — по городу тянется след:
на стенах, деревьях, на окнах квартир —
листовки, листовки, как белый пунктир.

Похороны Скандерберга[6]

Вздымая пыль, вперед помчались кони.
В атаку снова бросился осман.
«Где Скандербег отважный похоронен?» —
Враги ревели, словно ураган.
Земля под ними плакала в печали,
Оделось небо черной пеленой.
Все поле янычары обыскали…
А под копытами лежал герой.
И наконец нашли его османы.
Костьми доспехи стали украшать —
Его останки, точно талисманы,
Должны в боях бессмертье даровать!
И прах героя в битвах рассыпая,
Метались турки по путям войны.
Несли они на север от Дуная
Его останки из родной страны.
В жестоких битвах янычары пали.
Они смешались с пылью на полях,
И там, где вечно зеленеют пальмы,
И там, где вьюга мечется в ветвях.
Останки Скандербега вместе с ними
Погребены в неведомой земле —
В лесах и под стенами крепостными,
В горах Балканских и в Чанак-Кале.[7]
Где сердце Скандербега опочило?
И где рука, дружившая с мечом?
Лишь камни на бесчисленных могилах,
Лишь звезды смотрят в сумраке ночном.
Быть может, над костями воют волны,
Свистит метель близ неподвижных рук.
Над черепом дежурят львы безмолвно,
И волки собираются вокруг.
Но по ночам не спится полководцу
Ни в глубине реки, ни на скале,
Ни там, где ветер озлобленный бьется,
Где волны стонут под Чанак-Кале.
В могиле было тесно великану,
Его укрыть могила не смогла.
Умчался он, подобно урагану,—
Его манили ратные дела.
Умчался он в неведомые дали,
Чтоб видеть поражение врагов.
А может быть, героя призывали
Места былых походов и боев?
Над Скандербегом южных звезд сиянье,
В чужих снегах лежит он недвижим.
Как далеко он от родной Албании!
Тоска о ней овладевает им.
Там ждут его албанские селенья
В ущельях горных и в долинах рек.
Уходят и приходят поколенья.
Но жив в сердцах великий Скандербег!

Смерть Моиси Големи[8][9]

Он молчал, цепями скован.
Голова в крови.
А султан, как черный ворон,
Каркал: «Говори!
То ли ты лишился слуха,
То ли — языка?
Отвечай, неверный! Ну-ка!
Ты ведь жив пока».
Нет в плечах могучей силы.
Темен белый свет.
«Я мертвец», — как из могилы
Слышится в ответ.
Закричал султан в волненье,
Пряча торжество:
«Львам голодным на съеденье
Бросьте-ка его!»
…Изошли слезами реки.
Желтый лист опал.
Так погиб в далеком веке
Славный генерал.

Россия[10]

Не заходит солнце на просторе
Той земли, не знающей конца.
Словно степи,
Широки сердца,
А глаза там
Голубее моря.
Как амфитеатр, воздвиглись горы,
Окружив гигантский яркий сад.
На ступенях зрители сидят —
Сосны и притихшие озера —
И глядят с синеющих высот,
Как Россия гордая цветет.

Первое слово[11]

Пишут малыши, склонив головки,
слово «мир», стараются, сопят.
Маленькие пальчики неловки —
трудная задача у ребят.
И хотя работы много разной
будет впредь у грамотной руки,
ничего нет чище этой грязной
вкривь и вкось написанной строки.

Ленин[12]

Читаешь ему, бывало, стихи,

а он задумчиво смотрит в окно

на заходящее солнце…

Н. К. Крупская
Об Ильиче я думал столько раз!
Я слов искал особого накала,
но имя Ленин редко, как алмаз,
в моих стихотворениях сверкало.
Ведь полыхать он должен, как заря,
жить среди шквалов революционных,
шагать в морозных вьюгах Октября
под шелест флагов, бурей опаленных.
И часто рвал стихи я, брови хмуря, —
казалось мне, что в них живет не буря,
а запах трав и спелого зерна,
где сон тропинок стережет луна…
Но ничего… Пускай любимый Ленин
живет в полях, что с детства мне близки,
идет по тихим улицам селений
и слушает, как шелестят дубки.
Шагал он через бури, в непогоду,
сквозь грозные октябрьские ветра,
но кто еще, как он, любил природу
и тишину крестьянского двора!
Имел он душу чуткую поэта,
любил цвета заката и рассвета,
и над озерной гладью паруса,
и в утреннем багрянце небеса…
В рассветной дымке солнца алый шар
напоминал ему восход России,
а на закате огненный пожар —
кровь тех, кто жизнь Отчизне подарил.
И в этот час, когда за грань земли
медлительное солнце заходило,
он знал, что поднимается вдали
другое — незакатное светило.
Вождя сейчас я вижу как живого,
звучит спокойно ленинское слово,
мне кажется — весь мир наполнен им:
«Завоеванья наши отстоим!»

Аккордеон на границе[13]

Над Дрином проносятся тучи понуро…
В полночном безмолвии аккордеон
поет, не смолкая, о волнах Амура —
мелодией вальса простор напоен.
Поют пограничники. В вальсе старинном
встает перед ними большая страна.
Амур в этой песне становится Дрином —
бьет в берег албанский Амура волна.

Тучи[14]

На чужбине, вдали
От родимой земли,
Пал солдат у подножья горы.

Еще от автора Исмаиль Кадарэ
Генерал армии мертвых

Роман «Генерал армии мертвых» — это произведение о минувшей мировой войне, несмотря на то, что действие развертывается много позже, в мирное время. Два официальных представителя неназванной страны (но, несомненно, Италии, на сей счет у читателя не остается никаких сомнений) прибывают в Тирану с печальной миссией: посетить места захоронений своих солдат и с помощью выделенных албанскими властями рабочих произвести эксгумацию с тем, чтобы вернуть останки армии на родину…Этот роман албанского писателя И.


Вестник беды. Islama nox

Исторический сюжет в сочетании с современной лаконичной манерой письма придает особую привлекательность произведениям Исмаиля Кадарэ — албанского писателя, многократного претендента на Нобелевскую премию. Предлагаемая вниманию читателя новелла характерна для Кадарэ: она о волнующей не только его теме Востока и Запада, об устремлении из мира несвободы в свободный мир. Как отмечал один из французских критиков, Кадарэ «с необычайной легкостью обращается к истории, находя в ней множество созвучий с современностью».


Прощальный подарок Зла

Исмаиль Кадарэ — многократный кандидат на получение Нобелевской премии по литературе; первый лауреат Международной Букеровской премии. Учился в университете Тираны, а затем в Литературном институте им. А.М.Горького (Москва). С 1996 г. — иностранный член Французской академии.Новелла "Прощальный подарок Зла" ("Lamtumira е së keqes") публикуется по двуязычному албанско-французскому изданию сочинений (Vepra, т. 3. Fayard, 1995).


Великая Стена

Исмаиль Кадарэ (Ismail Kadare; род. в 1936 г.) — албанский поэт, прозаик, эссеист, лауреат нескольких литературных премий, член Французской академии. Окончил историко-филологический факультет Тиранского университета, Литературный институт в Москве. Автор поэтических сборников «Мой век» («Shekulli im», 1961), «О чем задумались эти горы» («Perse mendohen këto male», 1964), «Время» («Koha», 1977); романов «Загубленный апрель» («Prilli i thyer», 1978), «Кто привел Дорунтину» («Ckush е solli Doruntinën», 1986), «Пирамида» («Piramida», 1992)


Рекомендуем почитать
Памятка

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР Ольги Фокиной вошли новые стихи о родном Севере, а также драматическая поэма «Останься со мною».


На склоне пологой тьмы

Дорогой читатель, это моя пятая книга. Написана она в Болгарии, куда мне пришлось уехать из России в силу разных причин. Две книги — вторую и третью — Вы найдёте в московских библиотеках: это «Холсты» и «Амбивалентность», песни и творческие вечера при желании можно послушать на Ютюбе. Что сказать о себе? Наверное, сделать это лучше моих произведений в ограниченном количеством знаков пространстве довольно сложно. Буду счастлива, если эти стихи и песни придутся кому-то впору.Наталья Тимофеева.


Из фронтовой лирики

В сборник «Из фронтовой лирики» вошли лучшие стихи русских советских поэтов-фронтовиков, отразившие героический подъем советского народа в годы Великой Отечественной войны.


Пылая страстью к Даме

Любовная лирика – это и духовное служение, и общая идея красоты и благородства, и путешествие в область сердечных переживаний, и самое главное – образ Прекрасной Дамы, мимо которого не прошел ни один поэт на протяжении всей истории человеческой цивилизации. Любовное чувство, перелитое в формы лирики, прежде всего классической, дано носителям французского языка и французской ментальности во всей полноте, яркости и разнообразии. Сборник, составленный известным поэтом и переводчиком Михаилом Ясновым, – лишь небольшая часть «биографии сердца» в том виде, как она запечатлена русскими переводчиками.


Почти напоследок

Поэзия Евгения Евтушенко всегда была страстным посланием своему читателю, слушателю, в котором поэт ищет умного собеседника не только в роли единомышленника, но и Оппонента. Книга Е. Евтушенко - продолжение разговора с читателем о гражданской зрелости, ответственности за свое предназначение на земле.


Трава и дым

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.