Лирические произведения - [34]

Шрифт
Интервал

любимого Земного шара
дороги,
              облака
                             и сны.

УШЕДШЕЕ

Вот Новодевичье кладбище,
прохлада сырой травы.
Не видно ни девочки плачущей,
ни траурной вдовы.
Опавшее золото луковиц,
венчающих мир мирской.
Твоей поэмы
                       рукопись —
за мраморной доской.
Урны кое-как слеплены,
и много цветов сухих.
Тут прошлое наше пепельное,
ушедшее в стихи.
Ушедшее,
               чтоб нигде уже
не стать никогда, никак
смеющейся жизнью девушки
с охапкой цветов в руках.

«Я пил парное далеко…»

Я пил парное далеко
тумана с белым небом,
как пьют парное молоко
в стакане с белым хлебом.
И я опять себе простил
желание простора,
как многим людям непростым
желание простого.
Так пусть святая простота
вас радует при встрече,
как сказанное просто так
простое: «Добрый вечер».

СТИХИ О ЗАГРАНИЦЕ (1956–1957)

В ПУТЬ

Семафор
                перстом указательным
показал
на вокзал
                у Казатина.
И по шпалам пошла,
и по шпалам пошла
в путь — до Чопа,
                           до Чопа —
                                        до Чопа —
вся команда колес
без конца и числа,
невпопад и не в ногу затопав…
И покрылось опять
                                небо пятнами
перед далями
                            необъятными.
И раскрыто сердце
                                   заранее —
удивлению,
                  узнаванию.

ПРИЕЗД

Каждому из нас
                        страна иная
чем-то край родной напоминает.
Первый скажет:
                            этот снег альпийский
так же бел, как на Алтае, в Бийске.
А второй, —
                что горы в дымке ранней
близнецы вершин Бакуриани.
Третий, —
                что заснеженные ели
точно под Москвой после метели.
Ничего тут странного —
                                       все это
просто та же самая планета.
И, наверно, в будущем мы будем
еще ближе
                   здесь живущим людям.

ВЕЧЕР В ДОББИАКО

Холодный, зимний воздух
           в звездах,
с вечерними горами
           в раме,
с проложенною ближней
           лы́жней,
с негромким отдаленным
           звоном.
Пусть будет этот вечер
           вечен.
Не тронь его раскатом,
           Атом.

В АЛЬПАХ

Tre Cime de Lavaredo —
Три Зуба Скалистой Глыбы
стоят над верхами елей.
Но поезд не может медлить —
он повернул по-рыбьи
и скрылся в дыре туннеля.
И вдруг почернели стекла,
и вот мы в пещере горной,
в вагоне для невидимок.
И словно во мраке щелкнул
фотоаппарат затвором,
оставив мгновенный снимок:
«Стоят над верхами елей
Три Зуба Скалистой Глыбы
Tre Cime de Lavaredo».

ЛЕСОМ В ГОРУ

Лесом в го́ру,
                     налево от ленты шоссе:
лесом заняты Альпы,
                                    деревьями в снежной красе.
Друг на друга идут,
                              опираясь ветвями, они,
озираясь назад
                           на вечерней деревни огни.
В гору, в ногу
                     с шагающим лесом, я шел,
иногда обгоняя
                         уже утомившийся ствол.
В дружной группе деревьев
                                               и с юной елью вдвоем,
совершающей в гору
                                    свой ежевечерний подъем.
Мне не нужно ни славы,
                                      ни права рядить и судить,
только вместе с природой —
                                              на вечные горы всходить.

НАД ДЕРЕВНЕЙ

Поезд
              с грохотом прошел,
и — ни звука.
С головою в снег ушли
Доломиты.
Нише —
              сводчатый пролет
виадука.
Ниже —
           горною рекой
Дол омытый.
Вечно,
                 вечно бы стоять
над деревней,
как далекая сосна
                                  там,
                                         на гребне.

ДВЕ ЛЫЖНИ

Один я иду
                 горами
по влажному льду
                 и снегу.
Повыше есть
                 на граните
повисшие
                 водопады
и маленький дом,
                 где можно
прижаться вдвоем
                 друг к другу.
Пойду я к нему
                 тропинкой,
но что одному
                 там делать?
Задуматься лишь
                 над тишью
заснеженных крыш
                 Доббиако.
А двое —
                 в долине нижней, —
там рядом легли
                                две лы́жни.

РАССВЕТ

Еще закрыт горой
                                  рассвет,
закрашен черным
                                белый свет.
Но виден среди Альп
                                     в просвет
дневного спектра
                              слабый свет.
Все словно сдвинуто
                                      на цвет,
и резкого раздела
                                   нет, —
где сизый снег,
                           где синий свет
зари, пробившейся
                                   чуть свет.
Но вот заре
                      прибавлен свет,
и небо смотрится
                                 на свет,
а краем гор
                  ползет рассвет,
неся, как флаг,
                         свой красный цвет.

ТАНЦУЮТ ЛЫЖНИКИ

Танцуют лыжники,
                                         танцуют странно,
танцуют
                      в узком холле ресторана,
сосредоточенно,
                         с серьезным видом
перед окном
                        с высокогорным видом,
танцуют,
              выворачивая ноги,

Еще от автора Семён Исаакович Кирсанов
Эти летние дожди...

«Про Кирсанова была такая эпиграмма: „У Кирсанова три качества: трюкачество, трюкачество и еще раз трюкачество“. Эпиграмма хлесткая и частично правильная, но в ней забывается и четвертое качество Кирсанова — его несомненная талантливость. Его поиски стихотворной формы, ассонансные способы рифмовки были впоследствии развиты поэтами, пришедшими в 50-60-е, а затем и другими поэтами, помоложе. Поэтика Кирсанова циркового происхождения — это вольтижировка, жонгляж, фейерверк; Он называл себя „садовником садов языка“ и „циркачом стиха“.


Гражданская лирика и поэмы

В третий том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли его гражданские лирические стихи и поэмы, написанные в 1923–1970 годах.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.


Искания

«Мое неизбранное» – могла бы называться эта книга. Но если бы она так называлась – это объясняло бы только судьбу собранных в ней вещей. И верно: публикуемые здесь стихотворения и поэмы либо изданы были один раз, либо печатаются впервые, хотя написаны давно. Почему? Да главным образом потому, что меня всегда увлекало желание быть на гребне событий, и пропуск в «избранное» получали вещи, которые мне казались наиболее своевременными. Но часто и потому, что поиски нового слова в поэзии считались в некие годы не к лицу поэту.


Последний современник

Фантастическая поэма «Последний современник» Семена Кирсанова написана в 1928-1929 гг. и была издана лишь единожды – в 1930 году. Обложка А. Родченко.https://ruslit.traumlibrary.net.


Фантастические поэмы и сказки

Во второй том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли фантастические поэмы и сказки, написанные в 1927–1964 годах.Том составляют такие известные произведения этого жанра, как «Моя именинная», «Золушка», «Поэма о Роботе», «Небо над Родиной», «Сказание про царя Макса-Емельяна…» и другие.


Поэтические поиски и произведения последних лет

В четвертый том Собрания сочинений Семена Кирсанова (1906–1972) вошли его ранние стихи, а также произведения, написанные в последние годы жизни поэта.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.