Лирические произведения - [10]

Шрифт
Интервал

И стану! Смелее, на дальний маяк!
Терпи, добивайся, надейся, моряк,
высокую песню вызванивая,
добыть капитанское звание!

МОРСКАЯ ПЕСНЯ

         Мы — юнги,
морюем
         на юге,
рыбачим
         у башен
турецких,
         о дальних
         свиданьях
горюем,
и непогодь резкую
                               любим,
         и Черного
         моря девчонок —
         никчемных
         девчонок —
                              голубим.
И мы их,
немилых,
целуем,
         судачим
         у дачных
цирулен
         и к нам
не плыла
         с кабалою —
кефаль, скумбрия
         с камбалою!
Но, близкая,
         плещет и блещет
         в обводах
скалистых
         свобода!
Подводный
                    мерещится
                                         камень
и рыбы
              скользят
                             на кукане,
и рыбий
               малюсенький
                                       правнук
рывками
              тире
                     телеграфных
о счастье
                ловца
                          сообщает,
и смрадная муха
                             смарагдом
над кучей наживки
                                летает.
Я вырос
                  меж рыб
                                 и амфибий
и горло
           имею
                       немое.
О, песня рыбацкая!
          Выпей
                        дельфинье
                                         одесское
                                                        море!
Ко мне прилетают
         на отдых
птицы дымков
         пароходных.

АСЕЕВУ

Какая прекрасная легкость
меня подымает наверх?
Я — друг, проведенный за локоть
и вкованный в песню навек.
Как песня меня принимала,
нося к соловьиным боям!
Как слушало ухо Лимана
речную твою Обоянь!
Не ты ли, сверканьем омытый, —
на люди! на землю! на синь! —
Оксаны своей оксамиты,
как звезды, в руках проносил?
И можно глазища разза́рить —
что словом губа сведена,
что может сверкнуть и ударить
как молния в ночь — седина.
В меня залетевшая искра,
бледнея и тлея, светись,
как изморозь речи, как избрань
защелканных песнями птиц!

РОСТ ЛИНГВИСТА

Сегодня окончена
          юность моя
Я утром проснулся
          в халате и туфлях,
увидел: взрослеют
          мои сыновья —
деревья-слова,
          в корневищах и дуплах.
И стала гербарием
          высохших слов
тетрадь молодого
          языковеда,
но сколько прекрасных
          корней проросло,
но сколько запенилось
          листьями веток!
Сады словарей
          посетили дожди,
цветут дерева,
          рукава подымая,
грузинское ЦХ
          и молдавское ШТИ,
российское ОВ,
          украинское АЕ.
К зеленым ветвям,
          закипая внизу,
ползут
          небывало зеленые лозы —
китайское ЧЬЕН,
          и татарское ЗУ,
и мхи диалектов
          эхоголосых.
Я слышал:
          на ветке птенец тосковал,
кукушка, как песня,
          в лесу куковала, —
и понял:
          страна моя такова!
А лес подымался,
          а речь ликовала…
Весною раскроется
          сад словарей,
таившийся в промхах
          кореньев сыновних,
и то, что лелеял
          еще в январе,
тяжелым и спелым
          увидит садовник.

СКЛОНЕНИЯ

— Именительный —
                                  это ты,
собирающая
                       цветы,
а родительный —
                                для тебя
трель и щелканье
                                 соловья.
Если дательный —
                                 всё тебе,
счастьем названное
                                    в судьбе,
то винительный —
                               нет, постой,
я в грамматике
                              не простой,
хочешь —
                    новые падежи
предложу тебе?
                        — Предложи!
— Повстречательный
                                       есть падеж,
узнавательный
                          есть падеж,
полюбительный,
                         обнимательный,
целовательный
                             есть падеж.
Но они
             не одни и те ж —
ожидательный
                              и томительный,
расставательный
                             и мучительный
и ревнительный
                            есть падеж.
У меня их
                   сто тысяч есть,
а в грамматике
                          только шесть!

ЗИМНЯЯ ВОСТОРЖЕННАЯ

Снега! Снега!
         Меха! Меха!
Снежинок блеск!
         Пушинок свет!
Бела Москва,
         тиха, мягка,
подостлан пух мехов
         Москве.
Тяжел, колюч
         кожух-тулуп,
но верхних нот
         нежней енот.
Тулуп бредет
         в рабочий; клуб,
енот с бобром: —
         Куда? — В кино!
Синей, синей
         полет саней,
в морозном дыме
         мчит рысак,
и дом синей,
         и дым синей,
и ты синей,
         моя краса!
Снега — сверкнут,
         меха куснут,
свернется барс,
         ввернется рысь!
Прилег сугроб
         на снег уснуть,
но снова бег,
         но снова рысь!
Мороз, мороз!
         Кусни, щипни,
рвани за ухо,
         за нос хвать!
Пусть нарасхват
         снежков щебни
тебе залепят рот,
         Москва.
Чтоб ты была тиха,
         бела,
чтоб день скрипел,
         снежон и бел,
чтоб мерзли в ночь
         колокола,
чтоб звезды тронул
         школьный мел.
Пускай блеснут
         снега, меха
на зимний свет,
          на белый цвет.
Бела Москва,

Еще от автора Семён Исаакович Кирсанов
Эти летние дожди...

«Про Кирсанова была такая эпиграмма: „У Кирсанова три качества: трюкачество, трюкачество и еще раз трюкачество“. Эпиграмма хлесткая и частично правильная, но в ней забывается и четвертое качество Кирсанова — его несомненная талантливость. Его поиски стихотворной формы, ассонансные способы рифмовки были впоследствии развиты поэтами, пришедшими в 50-60-е, а затем и другими поэтами, помоложе. Поэтика Кирсанова циркового происхождения — это вольтижировка, жонгляж, фейерверк; Он называл себя „садовником садов языка“ и „циркачом стиха“.


Гражданская лирика и поэмы

В третий том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли его гражданские лирические стихи и поэмы, написанные в 1923–1970 годах.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.


Искания

«Мое неизбранное» – могла бы называться эта книга. Но если бы она так называлась – это объясняло бы только судьбу собранных в ней вещей. И верно: публикуемые здесь стихотворения и поэмы либо изданы были один раз, либо печатаются впервые, хотя написаны давно. Почему? Да главным образом потому, что меня всегда увлекало желание быть на гребне событий, и пропуск в «избранное» получали вещи, которые мне казались наиболее своевременными. Но часто и потому, что поиски нового слова в поэзии считались в некие годы не к лицу поэту.


Последний современник

Фантастическая поэма «Последний современник» Семена Кирсанова написана в 1928-1929 гг. и была издана лишь единожды – в 1930 году. Обложка А. Родченко.https://ruslit.traumlibrary.net.


Фантастические поэмы и сказки

Во второй том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли фантастические поэмы и сказки, написанные в 1927–1964 годах.Том составляют такие известные произведения этого жанра, как «Моя именинная», «Золушка», «Поэма о Роботе», «Небо над Родиной», «Сказание про царя Макса-Емельяна…» и другие.


Поэтические поиски и произведения последних лет

В четвертый том Собрания сочинений Семена Кирсанова (1906–1972) вошли его ранние стихи, а также произведения, написанные в последние годы жизни поэта.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.