Линии Маннергейма. Письма и документы, тайны и открытия - [144]
25. Генерал Клюев Николай Алексеевич, военный представитель Врангеля в Финляндии (скончался в Хельсинки в 1925 году)
26. Гримм Давид Давидович (приехал от Врангеля и вступил в конфликт с Комитетом)[447]
1. Академический союз (Гримм Давид Давидович, проф. Цейдлер Герман Федорович, проф. Руднев Андрей Дмитриевич, Садовский Александр Иванович)
2. Благотворительное общество (председатель – Горбатов А. С.)
3. Военное представительство Врангеля (генерал-лейтенант Клюев Н. А.)
4. Выборгский дамский благотворительный комитет (Жаворонкова О. В.)
5. Выборгский союз трудовой интеллигенции
6. Выборгское купеческое общество
7. Гельсингфорсский союз трудовой интеллигенции
8. Гельсингфорсское купеческое общество
9. Ингерманландский комитет
10. Куоккальский комитет по делам беженцев
11. Национальный комитет
12. Национальный центр
13. Особый комитет по делам русских в Финляндии
14. Отдел Земско-городского объединения (Viipuri)
15. Оллиловский комитет помощи беженцам (Ollila)
16. Общество взаимопомощи русских беженцев (Uusikirkko)
17. Объединенное совещание по оказанию помощи Кронштадту и Петрограду
18. Российское общество Красного Креста
19. Русская колония (Helsinki)
20. Союз воссоздания России (Kuokkala)
21. Союз русских торгово-промышленных деятелей (Eirepää)
22. Союз русских промышленных деятелей
23. Совещание по оказанию трудовой помощи беженцам (Raivola)
24. Собрание русских инженеров и технических деятелей
25. Союз защиты русских интересов (Выборг)
26. Союз спасения Родины (Выборг)
27. Союз русской молодежи
28. Уусикиркский комитет по американской помощи[448]
23 августа 1921 г.
Барротарница[450]близ Софии
Дорогой Густав Карлович!
Уже не раз собирался писать Вам, но никогда не имел твердого адреса (своего) и уверенности, что пробуду на месте – более или менее продолжительный срок.
Да и теперь это проблематично, но надеюсь все же, что здесь сижу твердо. Еще из России в 1918 году писал Вам через Англию, пользуясь любезностью английских офицеров (с крейсера «Скёрлитор»). Затем писал с о. Кипр. Но должен сказать, что не уверен, что письма дошли, – ведь и Ваш адрес такой, что заказное письмо не пошлешь, а потому опять начну сначала, т. е. с того момента, как Ваша машина отъехала – увозя Вас из Сучавы.
На другой день я уехал в Москву, где накануне отъезда обратно в Штаб получил Ваше письмо об увольнении, письмо, которое меня глубоко потрясло. Хотя для Вас, даже и в тот момент, если обсудить положение в Корпусе, оставаться становилось все более и более опасно, но все же это был трудный и тяжелый шаг. Все же тому, кто воспитывался быть военным, прожил в военной среде, достиг на этом поприще многого, не так легко все бросить. Цель жизни пропадает, а без нее можно жить только временно.
Прочтя, я сейчас же решил, что по приезде в Штаб переведусь в полк обратно. Не так оно вышло. Приехав, я застал нового комкора (маленького и редко грязного казака) с двумя личными адъютантами и всю штабную братию страшно распустившимися. Появились какие-то новые пехотные и артиллерийские прапорщики, державшиеся с комкором запанибрата. Комкор ездил пьянствовать в донскую сотню, не к офицерам, а к казакам. Никто ничего не делал; все ездили в Бельцы, где ночи напролет шел картеж и куда вывезли «Домбровенок». (Кстати, их перевезли и в Одессу.)
Генерал Приходкин[451]на мою просьбу (через полчаса по приезде) ответил, что просит меня обязательно остаться хоть недели на две ординарцем в Штабе, т. к. «люди все новые, никто ничего не знает, не делает и не хочет делать». Я ответил, что в таком случае прошу разрешения съездить в Одессу, чтобы повидать Вас, на что он ответил, что через два дня он уезжает в отпуск, а по возвращении отпустит на две недели меня. Когда он возвратился, то я уже лежал в лазарете 3-й дивизии, имея ужаснейшую желтуху. Рядом со мною вскоре лег один из новых личных адъютантов и стал мне проповедовать теорию гегемонии зла, его желательности и т. д. – все на религиозно философской подкладке. Об этом субъекте речь впереди, а потому о нем упомянул. Это пор<учик> Сметнев – кадровый пехотный офицер, наркоман – да и вообще кажется – все пороки в нем имеют верный приют. Через неделю по выздоровлении моем Штаб и с ним и я, будучи откомандирован в Штаб Дивизии (чтобы тоже попасть в Одессу, т. к. полк стал в Ананьеве), погрузились на Одессу. По прибытии оказалось, что я уже опоздал, т. к. Вы уехали. Остался в Одессе, т. к. лучше быть в Одессе, чем в Ананьеве.
Стали надвигаться большевики, и в один прекрасный день при поддержке солдат Ахтырского полка были изгнаны какие-то опереточные украинские части, главным образом артиллерийским огнем, и власть была взята большевиками. Мы были нейтральные «Русские войска»! Не поддерживать же нам украинцев, а от большевиков ждать нечего.
В первые два дня после переворота у меня в комнате (я жил на Канатной, в самом начале, у Д<окто>ра Думбадзе, женатого на баронессе Икскуль-Гильденбранд) было 5 обысков. Врывались, рылись в вещах, грозились, приставляя к виску «наганы» со взведенными курками. Искали оружия. Шашка висела на вешалке, прикрытая полотенцем, а револьвер под картиною. Нашли и отобрали только патроны. Затем приехал в авт<омобиле> «Ваш» шофер – Полещук (он был председатель корпусного комитета) и привез «мандаты» на оружие, на хождение по улицам и т. д. Револьвер же взял на сохранение до «лучших времен», и действительно – когда пришли немцы, он мне привез его. В штаб дивизии был назначен комиссар – пор<учик> Сметнев (sic!), и офицерам стало тяжко. Я пошел в госпиталь на комиссию и был «уволен вовсе» по ст. 67 (во время желтухи у меня появилось выпадение прямой кишки).
Наиболее полная на сегодняшний день биография знаменитого генерального секретаря Коминтерна, деятеля болгарского и международного коммунистического и рабочего движения, национального лидера послевоенной Болгарии Георгия Димитрова (1882–1949). Для воссоздания жизненного пути героя автор использовал обширный корпус документальных источников, научных исследований и ранее недоступных архивных материалов, в том числе его не публиковавшийся на русском языке дневник (1933–1949). В биографии Димитрова оставили глубокий и драматичный отпечаток крупнейшие события и явления первой половины XX века — войны, революции, массовые народные движения, победа социализма в СССР, борьба с фашизмом, новаторские социальные проекты, раздел мира на сферы влияния.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.