Лина Костенко - [21]

[84].

Да, такие годы, противоречивые, непоследовательные, а все же в прекрасные своей вспышкой — таланта, творческой энергии. Это было — в Киеве, по всей Украине, хотя здесь к обычному гнету советской идеологии добавлялась вечная имперская подозрительность к «украинскому национализму». А в СССР с конца 30-х годов и до перестройки были запрещены все национализмы… кроме русского (впрочем, умеренного).

Хорошо передает атмосферу того времени рассказ Костенко, как она отмечала тогда свой день рождения (совпадающий, напомню, с днем рождения Рыльского): «В этот день меня всегда приходила поздравлять молодая ватага с Аллой Горской и Надийкой Светличной, пели “А ми ж тую червону калину підіймемо”. Затем шли на Крещатик и, по дороге дав поздравительную телеграмму Рыльскому, заходили в “Троянду Закарпаття” выпить доброго вина и за его здоровье, и за мое»[85]. Несколько строк, но как хорошо они передают фрондерскую бесшабашность того времени. Так же лихо, куражно описывает Костенко посиделки у Ивана и Леониды Светличных (практически без алкоголя и категорически — без мата).

Показательным примером начала украинской оттепели и ее подмораживания является судьба Клуба творческой молодежи «Сучасник» (подобные клубы были учреждены и в некоторых других городах Украины). С разрешения украинского комсомола он начала работать с конца 1959 года в Жовтневом дворце Киева. (Символичное место для города: после переноса сюда столицы и до 1941 года здесь располагался республиканский НКВД.) Возглавил «Сучасник» второкурсник Киевского театрального института им. Карпенко-Карого Лесь Танюк. Членами клуба были, в частности, Иван Дзюба, Евген Сверстюк, Иван Светличный, Василий Симоненко, Станислав Тельнюк, художники Алла Горская, Надежда Свирская и другие. В клубе работали пять секций: писательская, художественная, кинематографическая, музыкальная, театральная. В рамках двух последних действовали джазовый ансамбль и «Второй украинский театр». Джаз при Хрущеве сам по себе был фрондой. А в театре к тому же ставились полузапрещенные или недоразрешенные пьесы «расстрелянного возрождения». В 1962 году большой резонанс имел вечер, посвященный 75-летию великого украинского режиссера, расстрелянного в Сандармохе (Карелия) Леся Курбаса. Известные культурологи читали лекции, проводились нерегламентированные художественные выставки, этнографические праздники, творческие вечера, в том числе Лины Костенко.

Но, как говорится, «комсомол дал — комсомол взял». В 1963 году от руководства клубом отодвинули Танюка, а еще через год клуб совсем закрыли. В 1965 году вообще начались аресты многих из активистов «Сучасника». В 1969 году умер 29-летний Васыль Симоненко — от болезни, усугубленной избиением, устроенным милиционерами. В 1970 году при загадочных обстоятельствах умерла Алла Горская. Ее похороны превратились в настоящую политическую манифестацию.

Версий смерти Горской было много. По одной из самых вероятных КГБ мстил ей за обнародование (вместе с Лесем Танюком и Василем Симоненко) фактов массовых расстрелов киевлян в Быковнянском лесу. И это же, вероятно, стало причиной предшествующего избиения Симоненко. (Лесь Танюк к тому времени предусмотрительно уехал в Москву.)

Спустя полвека Лина Костенко так определяла суть «шестидесятничества»:

«Период особый в истории — период нравственных потрясений и протестных движений не только у нас, но и в мире, в Европе прежде всего. Шестидесятники были вписаны в европейский контекст <…> Это высоковольтная линия духа. Люди нередко платили за это жизнью. Это Движение Сопротивления, которое идет через века <…> Всегда есть поколение, которое “оглянется во гневе”. Тип дарования, творческая личность, художественные поиски могут быть разные, но в душе должна быть вот эта способность к протесту, к противостоянию. Это не ангажированность, это тот самый нравственный императив: “За вашу и нашу свободу!” <…> Шестидесятники были звеном этого процесса. Они продолжили это противостояние, это Движение Сопротивления в ХХ веке, в условиях одного из самых жестоких тоталитарных режимов. [Формула шестидесятников] для меня лично это то, что сказал Камю: “Мир делится на чуму и ее жертв”. Главное — не встать на сторону чумы»[86].

При этом Лина Васильевна напоминала про условность всяких обобщающих определений: «шестидесятники», «оттепель», «заморозки». И подчеркивала, что «шестидесятые годы начались с Куреневской трагедии, а завершились арестами, судами».

Начало «оттепельных 60-х» было в Киеве поистине ужасным. 13 марта 1961 года случилась Куреневская трагедия, техногенная катастрофа, вызванная, с одной стороны, желанием Советской власти упрятать другую трагедию, расстрельного Бабьего Яра, с другой, ее же, власти, скаредностью. Дамбу для заполнения яра/оврага строительной пульпой сделали не бетонную, а земляную.

Это событие произвело такое впечатление на Лину Костенко еще и по личным причинам: «Мы ж там жили, над тем яром, по которому прошел тот страшный мутный вал. С юности помню там каждую тропку. Опять же — среди садов и роз, под глазами Врубеля из Кирилловской церкви. А потом те домики несло и оббивало о склоны. Залило трамвайный парк, стадион “Спартак”, больницу и улочки, где жили мои одноклассницы. Трупы штабелями возили в морги, отмывали из шлангов для опознания. Хоронили на разных кладбищах, чтобы никто так и не установил окончательной цифры погибших»