Ликвидатор - [25]
Я с изумлением рассматриваю ИМРы, выстроившиеся у основания "четверки". Они поставлены колонной, плотно прижимаясь одна к другой. Я вижу, что по бокам к ним уже приторочены темно-серые листы опалубки. Вот оно что...
Их поставили на вечный прикол в основание стены саркофага. Они послужат арматурой, упрочняющими элементами для его нижней части, которая несет наибольшую нагрузку.
Было нечто зловеще-завораживающее в этом последнем параде "засвеченной" до предела техники. Мы молча переглядываемся с водителем. Он нажимает на газ.
В течение всех моих последующих ходок на ЧАЭС - если мне доводилось бывать в пределах "четверки" - растущая стена саркофага неуклонно укрывала от взглядов разрушенный реактор. Насколько я правильно помню, последний раз я еще мог видеть парашютные стропы на стене разломанного реакторного отделения где-то в конце августа.
Неделей позже мы промучимся всю смену, занимаясь вывозом заброшенной автотехники с территории промплощадки. В компанию к "Уралу", в котором я отсиживался, добавятся скорая-РАФик, ЗИЛ-130, ПАЗик-автобус... Мы грузили их автокраном на борт-длинномер и отвозили на пока еще открытый могильник, где уже ржавели под монотонно накрапывающим осенним дождем десятки, а может, и сотни других автомобилей - от первых пожарных машин и скорых до "насосавшихся" радиации грузовиков, самосвалов, автобусов, кранов, "миксеров"...
С вывозом техники с промплощадки для бригады закончился этап уборки территории ЧАЭС - наиболее неблагодарный и "грязный" с позиции "вторички".
По дороге назад, чтобы не влипнуть на вредном молдаванском КПП, мы пытаемся срезать с трассы в объзд КПП, через лес. Однако все известные нашему водителю съезды уже перерыты траншеекопателем.
Извечная борьба снаряда и брони. Каждый день разъяренная Опергруппа посылает своих опричников перекапывать самовольные объезды, с тем, чтобы вся техника из зоны шла как и положено, через КПП и ПуСО. И так же упорно, каждый день смертельно уставшие команды, возвращающиеся назад со станции в бригаду на свеченных-пересвеченных машинах, пытаются слукавить, объехать КПП, чтобы не тратить время на бесполезную дезактивацию...
Водитель тихо ругается. Молдаване уже маячат на горизонте, когда он, отчаявшись, резко сворачивает вправо, почти перелетая через свежевырытую траншею... Я слышу мат в кузове, но мы уже прыгаем по кочкам лесной дороги, скрываясь в чаще. "Патруля не видел?" - спрашиваю я. "Вроде нет... За нами - никого", отвечает он. "Тормозни, проверю, как там в кузове", - прошу я.
Бойцы ворчат, но понимают, что по-другому нам в бригаду скоро не попасть. Я даю им пять минут на "орошение растительности". Шевчук щелкает дэпэшкой. Здесь чисто, несмотря на обилие хвойных деревьев, которые куда охотнее, чем лиственные, накапливают радионуклиды.
Я отхожу в сторону и закуриваю. В который раз меня одолевает бессильное отчаяние при виде обреченной природы. Сколько поколений пройдет, пока снова можно будет пить воду из этого ручья?
Вздрагиваю от неожиданности - тихо подошедший Шевчук вполголоса говорит мне: "Там, гляди, под раздвоенной сосной...". Я поворачиваю голову и вижу красавца-лося, застывшего под деревом. Может, ему повезет, ведь он уже довольно далеко от станции... Шевчук спугивает его, пытаясь отогнать в сторону границы зоны. Зачем, ведь через ограду ему не перебраться...
Все живое в зоне обречено.
...В тот вечер мы успели в аккурат к открытию бани. После душа, надев чистое белье и подарок Геныка - шикарный танкистский комбинезон, я уселся в нашей палатке на кровать и вытащил свой последний НЗ - пол-бутылки "Пшеничной". Бойцы притаранили мне "привет начпрода", сухпай: пол-кирпича черного хлеба, банку тушенки, кусок сыра, пачку печенья "Шахматное" и банку сгущенки. Под койкой у меня стоял едва початый ящик "Боржоми" - шахтари исправно обеспечивали меня минералкой. Кстати, неделю - или две? - назад всех офицеров перевели в отдельную, командирскую палатку. Мы с Геныком отказались - какая разница, где ночевать, а к нашей РАСТовской епархии мы уже как-то приросли. Начальство не настаивало, а шахтари, по-моему, зауважали нас еще больше.
Я выпил водки, неторопясь закусил тушенкой, выпил еще, закурил.
Водка не брала. Ну ни на чуть. Я встал и взгянул на себя в зеркало, укрепленное на спинке верхней койки. Из него на меня смотрел изможденный мужик с белесо-мучнистым лицом, черными кругами под глазами, тонкой шеей и коротким ежиком волос неопределенного цвета. На шее и на лбу, в местах, не прикрытых воротником или лепестком, темнели бурые пигментные пяна. От прошлого меня остались лишь усы, которые по странной прихоти то ли радиации, то ли пропиточного материала лепестка порыжели...
Гражданка казалась чем-то из другого измерения. Я с трудом вспомнил, как зовут моего завкафедрой.
Размеры вселенной сузились до границ зоны и территории бригады.
Полный п...ц. Прострация. Я сидел и бессмысленно пялился в стену.
Наверное, водка таки достала.
...Дрюня заскочил в палатку и растормошил меня, сказав, что надо идти фотографироваться на пропуск в Чернобыль.
- На кой он мне нужен, я в Чернобыль не ходок, - вяло аргументировал я.
Подвиг и предательство — две стороны одной монеты. Вопрос только в том, кем и ради чего жертвует человек. Собой ради благой цели или близкими людьми ради выгоды. И кем его потом запомнят в веках: спасителем мира или инициатором геноцида, отважным первопроходцем или сумасшедшей обезьяной с гранатой, прекрасным рыцарем или подколодной змеей. Ведь от величия до подлости порой остается всего один, маленький шаг. Недаром они прячутся под одной обложкой…
Принято считать, что эксперименты в истории невозможны, потому что их нельзя повторить. И вообще, история не знает сослагательного наклонения. А если все же попробовать? Впрочем, вполне возможно, что перед нами предстанут не разные ветви и варианты одной-единственной истории, а бесконечное множество историй принципиально разных. В антологии собраны произведения, которые демонстрируют, как именно история меняет свое течение, выявляет истинное лицо событий и их персонажей, скрывая навсегда имена, мотивы, города и страны.
Научный детектив, он же «детектив наоборот». Бывает, что главным действующим лицом детектива становится ученый. В повести «Шесть букв» происходит обратное – толковый сыскарь поставлен в условия, в которых его опыт, ум, изворотливость и практицизм безостановочно тестируются вводными из мира формул и непреложных законов развития материи. В то же время характерные для suspense-детектива «правила игры на выживание» закручивают пружину читательского внимания до предела.
Сборник рассказов, отобранных жюри литературного конкурса короткого рассказа "СССР-2061"В 2061 году Советский Союз завершил первую стадию терраформирования Марса. Понемногу обживается Пояс астероидов. Активных боевых действий в 2061-м СССР не ведёт ни на Земле, ни в космосе. Предшествующие годы нами не детализованы: для нас с нашими читателями не слишком важно, существовал ли Союз непрерывно с 1922 года, или был воссоздан в каком-нибудь условном 2022. Не так важно, идёт ли действие на марсианской базе или дома на Земле.
Полная версия повести (книжный вариант) (Из аннотации издательства) "Остросюжетный детектив с элементами мистики и фантастики "Остров Пинель" придется по душе любителям приключений. Автор до последнего момента держит читателя в напряжении. Можно смело заключать пари на всевозможные развязки: ни один из предсказуемых вариантов здесь не подойдет!"Повесть вышла отдельной книгой в апреле 2006 в издательстве "Покетбук".
«У Ника во дворе выросла груша.Это он так ее назвал — груша. Для себя. На самом деле дерево выглядело странно, если это вообще было деревом. Ник Черныш впервые обратил внимание на несколько корявых веток, растопырившихся из покрытого узлами тщедушного ствола, в разгар лета прошлого года. От груши у дерева были только листья. За лето оно отрастило с десяток робких зеленых пластинок, которые из-за ночных заморозков последующей зимы сначала свернулись в трубочки, а потом облетели под напором северного ветра. Ник грушу жалел и терпеливо накрывал ее от морозов картонной коробкой…».
Внимание: данный сборник рецептов чуть более чем полностью насыщен оголтелым мужским шовинизмом, нетолерантностью и вредным чревоугодием.
Автор книги – врач-терапевт, родившийся в Баку и работавший в Азербайджане, Татарстане, Израиле и, наконец, в Штатах, где и трудится по сей день. Жизнь врача повседневно испытывала на прочность и требовала разрядки в виде путешествий, художественной фотографии, занятий живописью, охоты, рыбалки и пр., а все увиденное и пережитое складывалось в короткие рассказы и миниатюры о больницах, врачах и их пациентах, а также о разных городах и странах, о службе в израильской армии, о джазе, любви, кулинарии и вообще обо всем на свете.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.