Ликующий джинн - [48]

Кубик передохнул.

— Может, отдать, а, Слав?

— Дядь Вить, — вместо ответа сказал Славик, — а что все-таки он подумал, когда вы его грузили Кукурбитой?

— Скорее всего, что я пудрю ему мозги… Но слишком уж много за нашими спинами всяких тайн — он мог. краем, так сказать, мысли предположить и такой вариант: была, черт ее дери, Кукурбита. Сейчас столько сообщений о летающих тарелках, о похищениях землян, о Шамбале, о других планетах. Вся эта информация так или иначе застревает в мозгах… Может, отдадим ему молстар, а, дружище? — настаивал Кубик.

— Дядя Витя, давайте лучше подождем.

— Понимаешь, ждать в этой ситуации — значит дать противнику полную волю. Тому ли учат нас Маринина, Донцова и Полякова?

Кубик был встревожен и не скрывал этого. После разговора с ним в голове у Славика замаячила смутная картинка, от которой, тем не менее, как холодным ветром, веяло угрозой: где-то там, далеко от его дома, сидит шеф-паук и плетет свою паутину; круг паутины ширится, вот-вот и кто-то из них забарахтается в липкой и упругой сети.

Курс на Егоровку

Всю вторую половину дня, после школы, Славик промаялся вокруг да около телефона. Звонить должны были ему, звонить должен был он. Ведь там, за пределами его дома, такое могло твориться! Мама же строго следила за тем, чтобы не случилось ни того (звонка), ни другого.

Мобилу б ему, мобилу!

Был один звонок, который мама назвала нечеленораздельным — она тут же после него примчалась к сыну спросить, не ему ли звонили. Славик отмахался: звонить ему могли только Стас и Шандор, а они разговаривают на человеческом языке. "Галимо" и "примато" не в счет.

Звонить мог Кубик и сообщить он мог то, без чего дальнейшая жизнь невозможна; услышав же голос Елены Сергеевны, он, понятно, издал нечеленораздельный звук.

В общем, день прошел насмарку, дрянной день, пустой и бессмысленный. Непонятно, зачем солнце светило. Славик шатался из комнаты в комнату, смотрел в окна, подходил к коту, листал учебники, доставал украдкой молстар, трогал кнопки… и быстро прятал его за книги, услышав мамины шаги в коридоре. Ходил пить воду, хотя пить не хотел… Мама как привязанная сидела дома, не вышла даже в магазин, хотя хлеб был только черствый, говорила по телефону, часто заглядывала в комнату сына, возилась на кухне — ну как привязанная, честное слово, как привязаннная! Ну выйди, ну забеги к соседке, ну вспомни, что нужно взять что-то в аптеке… нет, сидит у телефона и не устает следить за каждым движением сына.

У Славика появилась даже злокозненная мысль — уложить маму снолучом минут хоть на десять, но он на этот шаг не решился, вспомнив, как брякнулся лбом в стол шеф. Да и мама не шеф… Зато испробовал снолуч на Брысике — и тот послушно развалился после щелчка "авторучки" на диване. А мама, как назло, тут же вошла в гостиную.

— Что это он так разоспался? — спросила она и подозрительно посмотрела на сына. Мамина выросшая за последнее время настороженность касалась теперь всего, даже поведения лентяя-кота.

— А что ему еще делать!

— Ты бы поиграл с ним.

— Перебьется. — Славик пошел в свою комнату, а мама глядела ему вслед и качала головой. Сын вел себя не так, как всегда. В нем явно была заноза, но попробуй-ка дознаться у пятиклассника, какая!

Они вообще полны секретов, тайн, отвратительных открытий об учителях и родителях — вообще о хрупком мире взрослых, те только делают вид, что их мир прочен и надежен, а их поведение безупречно…

Сепаратисты, сказал как-то один из знакомых Стрельцовых про детей-школьников (начиная с пятого класса), — еще большие сепаратисты, чем националисты и религиозники! У них своя территория, свой язык, своя музыка и песни, своя поэзия (рэп), графика. И чем дальше, тем… Свои законы, одежда, прически, повадки, походка, своя философия, свои властители дум, герои и кумиры — государство! А что мы? Рабы, которые их обстирывают, готовят им еду, подносят, лечат, трясутся за них, выполняют все их прихоти, терпят любую дурь, капризы, смены настроения — лишь бы они продолжали властвовать… Иногда мы, правда, бунтуем, но нас быстро усмиряют, наказывая нас долгим раскаянием…

Вечером Славик вышел в очередной раз попить воды и услышал в спальне громкий голос мамы — не для телефона, а для папы, это разные голоса:

— Что-то происходит, — говорила мама и Славик замер у дверей, остановленный этими словами. — Что-то происходит, но что, я не знаю. Он сам не свой и все-все скрывает. Он научился скрывать! Но ведь я знаю, я чувствую, что что-то не так! Это, конечно, связано с Кукурбитой и с Кубиком! Другого ничего не может быть. Я говорила с Еленой Матвеевной, она тоже видит, что Славик не в себе. Ты как мужчина давно должен был найти с ним общий язык…

— Думаешь, я не пробовал? Он и от меня все скрывает. А я не следователь. Я тоже вижу: что-то происходит, но… Какая-то по-моему, началась заваруха…

— Эта проклятая работа совершенно не дает возможности заняться ребенком! Я чувствую, он уходит от меня все дальше, а я ничего не могу сделать!

— Ну, уход это естественный процесс… — разводил философию папа.

— А потом мы обнаруживаем, что наш сын принимает наркотики или втянут в уличную банду! Как ты, отец, можешь так рассуждать?! Нет, нет, нужно немедленно принять какие-то меры!