Ликей - [46]

Таня встала в круг, на середину вышла другая девушка. Она танцевала еще хуже предыдущей. Движения ее казались слишком резкими, словно обрубленными, и не всегда попадали музыке в такт…

— Достаточно, — Джейн поднялась, — пойдемте дальше.

В светлом высоком классе столы стояли полукругом. Тринадцатилетние гимназисты были заняты выжиганием по дереву. Играла тихая музыка. Стены были украшены работами учащихся — вышивками, чеканками, макрамэ.

Джейн присмотрелась повнимательнее к работам. Видимо, здесь вывешивают только то, что делают младшие гимназисты? Просто платочек, обшитый по краям крестиком… вычеканенный на жести довольно примитивный геометрический орнамент… Да нет, подписано — Петр Зверщиков, 17 лет. И тут тоже — 15 лет, 14, 16. Больше всего было так называемых «фантазийных» работ. Например, кусок зеленого бархата, в центре к нему пришита красивая золотая пуговица, а из-под нее свисают два конца драпированной ленточки. Или обычная аппликация цветной бумаги на картоне, изображающая новогоднюю елку, а в качестве игрушек приклеены настоящие осколочки цветного стекла, скорлупки орешков…

Неужели им не скучно этим заниматься? — подумала Джейн. Да нет… дети старательно работали, некоторые даже язык высунули от усердия. Впрочем, судя по тому, как они держали инструмент, выжигание было для них совершенно новым предметом. Учитель ходил от одного гимназиста к другому и показывал, как правильно держать выжигательный прибор, исправлял ошибки.

Задание было начерчено на доске — довольно простое. Нужно было провести рамку — четыре линии параллельно краям дощечки, а в центре изобразить солнышко.

— У нас всегда занятия трудом идут под музыку, — с гордостью заметила Старцева, — Это дает творческий импульс, раскрепощает воображение…

Интересно, какое нужно воображение, чтобы начертить на дощечке такой рисунок, хотела спросить Джейн. Но не спросила.

Музыкальный класс, как и все другие, был оборудован просто великолепно. Ученики — четвертый класс — сидели в удобных креслах, к каждому из которых были подсоединены наушники. Но сейчас наушники не были нужны. Каждый из детей держал в руках флейту. Учитель на своем инструменте начал играть тихую, приятную мелодию. Дети стали повторять за ним — вразнобой, у кого как получается, но в конце концов стало выходить более или менее синхронно.

— Неудобно, — сказала Джейн, почему-то шепотом, хотя в классе их слышать не могли, — Им же ноты некуда поставить.

— Что вы, мы не учим детей по нотам, — ответила Лариса, — Зачем им это нужно? Мы учим их понимать, чувствовать музыку, ну и минимально — пение и игра на флейте и скрипке — но только по слуху. Ведь они же не профессионалы, им больше и не нужно.

— Может быть, лучше посмотрим литературу… Все-таки это ваш профиль, тут они будут профессионалами, — предложила Джейн.

Урок литературы в седьмом классе заканчивался. Ребята, видимо, слегка устали, вертелись, в классе стоял гул. Какой-то парень запустил через весь класс бумажный самолетик, который пролетел, едва не коснувшись учительницы. Та прошествовала мимо, как ни в чем не бывало — видимо, это было в порядке вещей.

— Эй, Люська! — крикнул другой гимназист, — У тебя пятно на спине.

— Тихо, ребята! — умоляюще воскликнула учительница, пытаясь перекричать шум — Сейчас мы прочитаем, у кого что получилось… Володя!

Вихрастый парень с металлическим кольцом в носу уставился в свой монитор. Класс затих. Володя начал монотонно читать.

— Природа. Я люблю природу, потому что мы все вышли из нее. Пушкин, Тургенев и многие другие писатели, особенно 19 века, писали много о природе. Она прекрасна, и я люблю бывать в лесу — особенно, осеннем, когда падают листья. Это так красиво, тихо, бесшумно, словно яркая желто-красная симфония царит в лесу. Шустрые белки мелькают между ветками своими пушистыми хвостами. Природа — это также и бурный океан, и знойная, засушливая степь, и великолепные горы. Мы должны беречь и любить природу, не разводить в лесу костров, не обрывать зря листьев… Ну все, у меня больше ничего не получилось.

— За урок ты мог бы и больше написать, — с упреком заметила учительница. На задней парте раздался взрыв хохота — совершенно не в тему… ну да, там двое разглядывали какой-то пестрый журнал.

— Почему она не наведет порядок? — спросила Джейн, — так же невозможно вести урок.

— Но как? — Лариса посмотрела на нее печальными накрашенными глазами, — Мы отрицаем насилие над личностью. Если ребенок не хочет в данный момент заниматься литературой, мы не можем его заставить.

— Но они же мешают тем, кто хочет заниматься…

— Ну почему… урок идет своим чередом. Это, если хотите, урок терпимости, урок понимания, что другому может быть неинтересно то, что интересно тебе. И умения приспособиться друг к другу…

— Вот как, — ошеломленно сказала Джейн. Для нее такая педагогика была полной новостью. В Ликее любое нарушение дисциплины подавлялось весьма сурово… даже карцер был для особо провинившихся.

Между тем свое сочинение читала маленькая веснушчатая девушка с первого ряда.

— Природа. Как много великих писателей уделяли ей внимание в своих произведениях! Например, великий Пушкин писал об осени: