Лихие девяностые в Шексне - [22]

Сегодня в цехе давали папиросы «Беломор» по пять пачек на тринадцать рублей. Взял, хотя и не курю. Отвезу в деревню. Скорей бы заканчивалась «капиталка», а то надоело без дела слоняться. Ни покоя, ни работы. От любой тоски спасает работа. А хуже безделья ничего нет.

Хлеб в магазине по четыре рубля девяносто две копейки. Только черный. Да и то-го три дня не было. Раиса Мукосеева, оставаясь на должности начальника ОРСа, приватизировала продовольственный магазин и крутит хлебом как хочет — так говорит народ. От череповецкого дешевого хлеба она отказалась. А свои булки выпекают по пять тридцать. А в них пятьсот — шестьсот граммов от силы. Потому и мы семейно обрадовались, когда жена принесла три батона и одну буханку черного череповецкого хлеба.

А ТЕПЕРЬ, ПРЫГАЙ…

Сидим за столом. Ужинаем. Вдруг Саша высказывает Юле:

— Не садись за стол надушенная. А то набрызгаешь под плечи — пахнет. Задохнуться можно.

Юле пятнадцать, а ему тринадцать лет. Сидит. За обе щеки уплетает и в сердцах вещает:

— Когда и кончится дороговизна. Этого хвастунишку Ельцина так «пора» на мыло. Обещал: «Если меня выберите, то будет лучше в сто раз».

Жена смеется:

— Он обещание выполнил. Все сделал в сто раз дороже.

Сегодня хлеба в заводском магазине не было. В «стекляшке», говорят, был черный по шесть с гаком. И тот весь разобрали.

— На завод пришла бумага — постановление, — объявляет жена. — В котором говорится, что в дальнейшем зарплата будет рассчитываться по февралю. То есть «заморозится». Наивысший предел — февральская. В управлении завода забегали. В один день пересчитали зарплату по всему заводу, и увеличили февральскую на шестьдесят процентов.

Я говорю:

— Значит у меня общий заработок будет где-то четыре тысячи?

— Навряд ли. Этот перерасчет не распространяется на ночные и вечерние часы.

— Ясно! Конторские вечером и ночью не работают.

— Но, пожалуй, в пределе четырех получишь, а у меня- около трех тысяч. Куча денег!

— По радио передавали, что забастовка, то ли в Донбассе, то ли в Новокузнецке. Как будто бы шахтеры ее не поддерживают, ведь у них минимальная зарплата двадцать, а максимальная — тридцать пять тысяч рублей в месяц.

— Крепко!

— Говорили еще, что печатаются купюры по полторы тысячи и выше…

Вчера утром Боровиков спрашивает нас, расписались ли мы в ознакомлении с техникой безопасности? А сам раскрывает принесенный журнал.

Мужики в один голос:

— Нет! Инструктажа не получали. Рукавиц нам не выдавали.

— За рукавицами, — говорит, — идите к Зине, а тут, напротив своей фамилии, распишитесь.

А один мужик, — здоровый такой, бугай с грубым, точно из дуба вытесанным лицом, заявляет:

— А вдруг я с крыши спрыгну?

Боровиков молча подсовывает ему журнал по технике безопасности. После того как тот расписался, говорит:

— А теперь, прыгай!

Сегодня каждому работающему в цехе продавали решетку яиц. Гена Веселов мне отдал свою. У него жена работает на птицефабрике. Я взял две решетки, заплатив за каждую по пятьдесят два рубля четыре копейки. В магазине один десяток яиц стоит девятнадцать рублей.

ДЕНЬГИ ВСЕМУ НАУЧАТ

Николай Чайников сегодня спрашивает у Дорогина:

— Сергей! Ты вчера ходил в гараж к курицам?

Тот не чувствуя подвоха говорит:

— Я каждое утро хожу.

— А с петухом поговорил?

— О чем?

— Да о том что вчера последний раз яйца купил? Предупредил его?

…После обеда начали разбирать топки сушилок первой линии. На их месте поставят новые. Кругом пыль. Сажа. Сплюнешь — летит сгусток черной слюны. Шлак сбивали отбойным молотком. Лом не берет. Потом выкидывали содержимое лопатой. Мужики как всегда, ругаются:

— Всю тяжелую, да грязную работу выполним. А потом со стороны придут шабашники и за короткое время отхватят тысячи, а мы получим голый тариф…

— Ничего не поделаешь, — комментирую, — кто на кого учился…

На улице ветер. На краях крыши соседнего дома сильно хлопают листы железа. Один не выдержал напора, оторвался и, кружась, летит «считая» этажи вниз. Хорошо, что там никого нет. Все прохожие попрятались по домам.

Супруга рассказывает, что вчера у Гали Беляевой муж дома не ночевал. Пил где-то. Обычно, уж какой ни пьяный, но хоть на коленках, да приползет домой. Приходит она на обед, а он на диване лежит. «Ой! Да у нас сегодня гости!». А муж в ответ: «Кто? Какие гости?» — «А который на диване-то лежит»…

В ДЕРЕВНЕ

Сегодня четырнадцатое марта. В народе отмечается как день Евдокии Плющихи. А вчера — был Марины Капли. И вчера с крыш не капало, и сегодня нигде не плещет. Вчера подморозило, а сегодня вьюга сильнее февральской. В старину говорили, если в этот день на улице вьет то все из амбаров вывьет. То есть весна будет протяжной и холодной и надо много иметь в хозяйстве сена и другого корма, чтобы хватило до выгона скота на пастбище.

Дорогу переметает. Под окнами у огорода намело остроконечные сугробы. Птицы шарахаются из стороны в сторону, от застреха к застреху. Они не могут найти укромного места где бы смогли переждать пургу.

Проехал сосед на гусеничном тракторе. Техника вся белая от снега, будто покрашена белой краской.

— Надо как-то протаптывать к колонке и дороге тропу, — говорит мама, шинкуя на терке морковку. В доме вкусно пахнет вареным мясом.