Лицензия на убийство. Том 1 - [29]

Впрочем, полковник громко расхохотался, даже не получив никакого ответа. Временно заключённый Ковалёв смотрел на начальника тюрьмы ненавидящим взглядом, и ему казалось: выпусти его снова на ринг, и Лёха одолеет не то что одного, а целую дюжину этих ящероподобных монстров. Но бывший штурмовик был не на ринге, а на стуле и в наручниках.

— Сдохни, рептилия! — не весело, но зато от души почти прорычал Лёха.

— Не очень-то и смешно для такого прославленного клоуна, — совершенно спокойно ответил полковник. — На Ксине казалось, что ты в любой ситуации способен на смех. Нет?

«С другой стороны, терять-то уже нечего, потяну немного время», — подумал Лёха, при этом совершенно не представляя, что ему даст такая затяжка.

Но, с другой стороны, это было однозначно лучше разделки поваром — бывшему штурмовику очень не хотелось, чтобы его ели. Он посмотрел на начальника тюрьмы, усмехнулся и сказал:

— Не зря говорят, что цванки в любой ситуации способны на обман.

— Когда и кто тебя обманул? — искренне удивился начальник тюрьмы.

— Ты! Прямо сейчас. Если всё должно быть по-честному, то сначала Жаб должен сожрать твоё подлое сердце! Он же тебя победил и сделал это раньше, чем я проиграл. Поэтому он должен первый тебя заточить, а я с удовольствием посмотрю. Ну, а после такого зрелища, фиг с тобой, пусть твои крокодильи сородичи и меня жрут. Я-то уж всяко вкуснее пони.

— Не думаю, что твой друг пойдёт на это, — всё с тем же спокойствием ответил полковник. — У амфибосов нет такой традиции — значит, меня никто есть не будет. Из этого следует, что план у нас такой: есть сегодня будем только тебя! В следующем порядке: сначала победитель съест сердце побеждённого, потом все гости, то есть все присутствующие, его доедают. В смысле, побеждённого.

— Да я… — впервые вставил слово Жаб, но цванк его резко перебил, не дав выразить мысль.

— Что ты? Не бойся, тебя есть не заставим. Мы же не совсем монстры — понимаем, что ужин был тебе другом. Но поприсутствовать придётся. Всё же вечеринка и в твою честь, ты же тоже сегодня победитель. А дело небыстрое, сырым-то его никто есть не будет. Пока освежуют, приготовят. Но и времени у нас до утра много. Где, кстати, повар?

Начальник тюрьмы огляделся по сторонам.

— Где повар?

— Здесь я, — отозвался стоявший в сторонке невысокий цванк в униформе работника пищевого блока.

— Ну, так приступай, если здесь! Пока разделаешь его, пока приготовишь ужин… Я не собираюсь здесь до утра торчать.

«Охренеть, — подумал Лёха, которому было очень неприятно, что его так спокойно называют ужином. — Как у них здесь всё продумано и распланировано. Конечно, молодцы ребята, но надо как-то валить отсюда».

— Погодите, как это съесть? — попытался он снова завязать разговор с начальником тюрьмы, чтобы ещё потянуть время. — Я понимаю — убить, но как съесть-то? Как вы докажете, что я не сбежал или что вас не подкупил, и вы меня не отпустили?

— Ноги, — спокойно ответил полковник. — И руки.

— Что «ноги и руки»?

— Твои ноги и руки, обглоданные местными крысами, — пояснил начальник. — Ты хотел сбежать и спрятался в контейнере с пищевыми отходами. Но ночью пришли крысы и съели тебя. Ты местных крыс видел? Нет? Поверь, они могут и не такое. Заодно, может, и дезинфекцию наконец-то проведут; я уже пять раз писал в управление тюрем, и никакой реакции. Теперь, когда крысы сожрут заключённого, надеюсь, дело двинется. Как говорится, совместим приятное с полезным.

— А я? — снова подал голос Жаб.

— Что ты? — переспросил полковник. — Ты победил — будешь жить. Я же уже говорил ранее.

— Я отомщу!

— Знаю. Ты это можешь. Поэтому мы с тобой сразу договоримся, что ты не будешь мстить и никому не расскажешь. Твоего слова достаточно.

— А если я обману?

— Не обманешь. Амфибосы никогда не обманывают.

— Хорошо, а если я не дам слово?

— Это другой разговор, — начальник призадумался и добавил: — Тогда мы и тебя убьём. Но тебя не съедим. Ты победитель. Тебя похоронят достойно: доктор всё оформит как несчастный случай, отправим тело домой. Но я бы на твоём месте не выкаблучивался и дал слово. Друга твоего мы всё равно съедим. Его уже не спасти. Зачем себя губить?

— Да пошёл ты! — ответил Жаб.

Амфибос извивался на стуле ужом, пытаясь или сломать его, или сорвать наручники, но браслеты были крепки, и стул, несмотря на хрупкий вид — тоже. Начальник тюрьмы нисколько не реагировал на эти попытки Жаба освободиться. Он вёл с ним беседу спокойно, будто речь шла о какой-то мелочи вроде утренней прогулки:

— Уверен?

— Да! — злобно рявкнул амфибос.

— Твоё право. Уважаю! Настоящий воин! Глупый, но храбрый и с честью! — казалось, цванк говорит совершенно искренне. — Тогда как только мы его доедим, так сразу тебя и убьём. А пока будешь гостем на нашем празднике жертвоприношения. А там, глядишь, и передумаешь в процессе. Мы не кровожадные: ты только дай слово — сразу отпустим.

Лёха слушал начальника тюрьмы и отказывался верить в происходящее. Его не могли просто так взять и съесть, у него ещё были планы на эту жизнь. Ваньку надо было поздравить лично, убийцу кальмара найти, да и других планов было громадьё, и в них никак не входило быть съеденным рептилоидами на тюремной вечеринке.