Либерализм: взгляд из литературы - [72]

3. Как оценивать результаты консервативного проекта в литературной практике? Если речь идет о Проханове, Олеге Павлове, Р. Сенчине, А. Варламове, Б. Екимове, В. Личутине, то говорить не о чем: это эпигонская литература, повторяющая зады либо деревенской прозы, либо, в случае Проханова, нацистской публицистики и того, что М. Золотоносов называет СРА – «субкультура русского антисемитизма». Все остальное – это в той или иной степени результаты либерального проекта или, вернее, проектов: в диапазоне от Сорокина до Маканина, от Акунина до Шишкина, от Толстой до Павловой, от Гиршовича до Шарова, от Гениса до Немзера. Тут, как я уже написал, много разногласий, но говорить есть о чем.

4. Мне не очень понятен этот вопрос. Что значит «единое поле действий литературной критики»? Если это то поле, где критики соглашаются, – тогда такого поля нет, как, впрочем, никогда, даже в советские времена, и не было. Если же речь идет о том поле, на котором разворачивается критическая полемика, то это как раз тот самый спектр либеральной, в широком смысле, литературы, о котором вы спрашиваете выше. Проблема в том, что о многих фигурах противоположная сторона не высказывается. Было бы интересно составить реестр писателей, которые слышат только одобрение от своих друзей и единомышленников. Другой вопрос: возникает ли диалог по поводу спорных фигур, или же это просто канонада несовместимых оценок? Чаще всего – нет, не возникает. Но дрейф Ольшанского направо – это пример возникшего диалога с непримиримыми оппонентами. Если этот пример слишком мрачен, приведу другой, посветлее: одобрительная статья А. Латыниной о последней книге Пелевина в февральском «Новом мире»!

Александр Мелихов:

1. И разочарование, и поколенческое противостояние, и компрометация либеральных идей, несомненно, играют свою роль; я хотел бы только немного задержаться на самих понятиях «разочарование» и «компрометация». Воплощение каких бы то ни было идей всегда влечет за собой известное разочарование и компрометацию, поскольку все наши цели противоречат друг другу и могут достигаться лишь за счет друг друга, а потому что-то приобретая, всегда что-то теряешь. Но то, что у нас происходит, так ли уж связано с либеральными идеями? Тот факт, что либерализм явился нашему народу в одном пакете с экономическим и социальным кризисом, вряд ли может оказаться решающим для литераторов: их (нас) больше раздражают декларации, чем факты, мы в силу нашей профессии прежде всего люди слова. И по-видимому, мало кого из пишущих может не раздражать пошлость ультралиберальной публицистики. Монофакторные модели, которые опираются на «первичность» одного какого-то фактора, якобы определяющего все бесконечное многообразие социальной жизни, всегда убоги, и младенческая вера в рынок как демиурга всех производств, любой науки, морских глубин и звездных тел; вера в то, что все ценности выражаются ценой, что стремление к выгоде составляет альфу и омегу человеческих желаний, – все это скудодушие не может не оскорблять натуру хоть сколько-нибудь романтическую, – а кто из нас, литераторов, не романтик, кого из нас грезы не волнуют как минимум наравне с реальностью! Впрочем, отказ либерализма пошляков от всего сверхличного представляет даже и реальную социальную опасность. А в сфере искусства этот принцип – важно не мнение элиты, а покупательные способности и наклонности массы – уже привел к разрушительным последствиям всюду, куда бы он ни ступил. «Гуманистическая» вариация этого принципа – все должно служить человеку, и только он ничему не должен служить – приводит к близким результатам, но ей еще пока что нигде не дали достаточной воли.

Вместе с тем не нужно всякую вражду непременно выводить из идейных либо корыстных мотивов: существует еще и старая добрая немотивированная озлобленность на весь свет. Есть ведь даже такой психиатрический термин – дисфоричность, болезненная раздражительность. Причины ее могут заключаться и в неудачной биохимии, и в личной уязвленности, но результат оказывается тем же самым: озлобленного человека больше всего раздражают довольные, а либерал – существо в общем удовлетворенное мирозданием. Разумеется, он тоже может быть недоволен бюджетом, налогообложением или книготорговлей, но он тем не менее убежден, что это дело в принципе поправимое, что никакой обреченности человека на трагедию нет, что мир существует не для того, чтобы вечно бороться и стремиться к чему-то великому, а для того, чтобы благоустраивать жизнь и наслаждаться ею. Именно этой благодушной картины мира и не может простить либералу человек озлобленный.

Ну и помимо перечисленных, более или менее серьезных причин остается еще позерство парадоксалистов (которые в таком количестве уже и перестают быть чем-то экстраординарным); те, кто стремится поразить публику, бросая вызов либеральной респектабельности, – люди самые безобидные: они готовы довольствоваться тем, чтобы подложить под зад учителю канцелярскую кнопку, но о том, чтобы взорвать саму школу, не помышляют, а наоборот, в глубине души очень надеются, что школу и без них найдется кому защитить.