Лейли и Меджнун - [13]

Шрифт
Интервал

Ты болен. Человечий страшен суд:
Тебя завидев, люди прочь бегут.
И пусть бегут себе! Но ты поверь:
Я дружбою с тобой горжусь теперь!
Когда ты лаял на дворе Лейли,
В собачьей стае бегал я в пыли.
Ты мчался по степи стрелы быстрей,
Я был собакой у ее дверей.
Когда ты возвещал, что будет гость,
Ты получал из рук прекрасных кость,
Тебя ласкала лучшая из дев,
На шею ожерелие надев.
Пусть буду жертвой телу твоему!
Пусть гибель от клыков твоих приму!
Вот кровь моя, больного сердца дань:
Сильней и здоровей, чем прежде, стань!
И если снова счастье обретешь
И в дом Лейли ты снова будешь вхож,
Тогда моей тоске чужим не будь,
Тогда меня, страдальца, не забудь,
И душу у меня ты отними
И положи перед ее дверьми!
По улице промчишься, верный страж,
И мой привет прохожим передашь.
Ты будешь кость на улице глодать —
Меня припомнишь: я — кости под стать.
Вдруг счастье вздумает тебе помочь:
Настанет ночь, тебе не крикнут: «Прочь!» —
Ты сразу прекратишь протяжный вой,
Положишь тихо подбородок свой
На пальцы мягкие передних ног,
Положишь морду на ее порог, —
Тогда, прошу я, милость мне даруй:
Порог любимой тайно поцелуй,
Чтобы никто, никто узнать не мог,
Что это я поцеловал порог!
Пусть позабуду я сиянье дня,
Но вырви оба глаза у меня,
И на ее дорогу положи,
Там, где поставит ногу, положи!»
Так мудро говорил он о Лейли,
Прохожих эти речи привлекли.
Кто знал его — заплакал, пожалев,
А кто не знал, дивился, ошалев:
Собаку он слезами оросил!
И некий добрый человек спросил:
«О ты, кто углем был в огне любви!
Нет, саламандрою себя зови!
Небесными твои дела слывут,
И люди ангелом тебя зовут.
Из пламени и света существо,
Ты ангела являешь естество.
Был ангелом для нас бесплотным ты, —
Свел дружбу с мерзостным животным ты!
Меж ангелом и псом какая связь?
Как чистоту соединить и грязь?
Не вступит ангел в дом, в котором — пес:
Преграду между ними бог вознес!»
Меджнун ответил на слова его:
«Ты о любви не знаешь ничего!
Себя скорее ангелом зови:
Ни разу не страдал ты от любви!
Таких, как я, звать ангелами — ложь:
Я даже духам злым внушаю дрожь!
В любви сгорело существо мое,
Небытием сменилось бытие.
Я куча пепла: раненому псу,
Как пепел, облегченье принесу.
Пес — в ранах весь. Иль будут люди злы
И пса прогонят от моей золы?
В нем нет собачьих свойств, он чист вполне:
Вся псарня мира собрана во мне!
Я пес, я раненое существо,
Позор я для народа своего!
Кто ранен, душу тот готов отдать
За пластырь. Я же должен обладать
Десятком душ, нет, нужен мне туман,
Нет, сто туманов, чтоб спастись от ран!»
Росло безумье в нем от этих слов…
Внезапно диких вспомнил он ослов
Пустыни, где с джейранами бродил,
С газелями, куланами бродил,
И на прощанье пса поцеловал,
И на пустынный вышел перевал,
И к диким зверям побежал скорей,
И стал он жить опять среди зверей.

* * *
Когда Меджнуном посланный к Лейли
Зейд, наконец, достиг ее земли,
И доступ вскоре получил к луне,
И с ней увиделся наедине, —
О нем, испепеленном, рассказал,
О жалком, о влюбленном рассказал.
У пери закружилась голова,
Едва услышала его слова,
Дыханье стало пламенем полно,
И сердца сталь расплавило оно.
То амброю пропитана коса,
Иль дым над головою поднялся́?
Она, как черная коса ее.
Вся извивалась, и краса ее
Неугасимым пламенем зажглась,
Вода печали потекла из глаз:
«Твои слова, как душу, я приму:
Вернул ты душу телу моему.
Недуга моего целитель ты,
Не человек, а небожитель ты!»
И быстро побежала в свой покой,
И вышла со шкатулкой дорогой:
Там были редкостные жемчуга.
Сказала: «Весть твоя мне дорога,
Она ценней подарка во сто раз,
Но мало денег у меня сейчас…
О Зейд! Не скрою жадности своей:
Стократ была бы весть твоя ценней, —
Я недовольной все-таки была б!
О, где же он, любви безумный раб?
Ему письмо страданья напишу!
Я милости и верности прошу!
Свою печаль я передам письму,
Доставь его безумцу моему,
Ко мне с его ответом поспеши!»
И Зейд сказал: «Я раб твоей души,
Но торопись: меня пославший ждет,
К несчастью промедление ведет!»
Потребовав чернила и калам,
Чернила со слезами пополам
Смешав, Лейли закончила письмо, —
В нем сердце запечатано само!
И Зейд в пустыню поспешил с письмом,
А там в очаровании немом
Дни одиночества Меджнун влачил,
И Зейд ему послание вручил.
Упал он, уподобившись тому
Искомканному, смятому письму,
И молвил так: «Благословен посол!
С каким известьем ты ко мне пришел?
Единым словом исцеленье дай,
Открой письмо, ее веленье дай!»

ГЛАВА XVII

Письмо Лейли Меджнуну


ГЛАВА XVIII

Ответное послание Меджнуна на письмо Лейли


ГЛАВА XIX

О том, как отец нашел в степи безумца Меджнуна и уговорил его вернуться домой


Кто начал эту книгу в добрый час,
Продолжил так правдивый свой рассказ:
По милом сыне убивалась мать,
Отец не в силах был уже страдать,
Хотя решил: непоправимо зло, —
Стремленье к сыну верх над всем взяло.
Быть может, думал он, безумный сын
Над скорбью сжалится его седин,
И плач родительский, истошный крик
Безумья свяжет, может быть, язык,
Язык отца найдет сто тонких слов,
И вновь Меджнун войдет под отчий кров…
Решил: надежда сбудется его!
И повезла верблюдица его
В пустыню, и прошло немало дней,
И груду серых он нашел камней,
Он жалкие развалины нашел,
Он сына, опечаленный, нашел!
Безумному развалины сродни:
Он был разрушен больше, чем они.

Еще от автора Алишер Навои
Фархад и Ширин

«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.


Язык птиц

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Поэмы

Удивительно широк и многогранен круг творческих интересов и поисков Навои. Он — поэт и мыслитель, ученый историк и лингвист, естествоиспытатель и теоретик литературы, музыки, государства и права, политический деятель. В своем творчестве он старался всесторонне и глубоко отображать действительность во всем ее многообразии. Нет ни одного более или менее заслуживающего внимания вопроса общественной жизни, человековедения своего времени, о котором не сказал бы своего слова и не определил бы своего отношения к нему Навои.


Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Рекомендуем почитать
Кадамбари

«Кадамбари» Баны (VII в. н. э.) — выдающийся памятник древнеиндийской литературы, признаваемый в индийской традиции лучшим произведением санскритской прозы. Роман переведен на русский язык впервые. К переводу приложена статья, в которой подробно рассмотрены история санскритского романа, его специфика и место в мировой литературе, а также принципы санскритской поэтики, дающие ключ к адекватному пониманию и оценке содержания и стилистики «Кадамбари».


Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл

В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.


Лирика Древнего Египта

Необыкновенно выразительные, образные и удивительно созвучные современности размышления древних египтян о жизни, любви, смерти, богах, природе, великолепно переведенные ученицей С. Маршака В. Потаповой и не нуждающейся в представлении А. Ахматовой. Издание дополняют вступительная статья, подстрочные переводы и примечания известного советского египтолога И. Кацнельсона.


Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о святых

Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.


Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии

В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.


Средневековые арабские повести и новеллы

В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.


Ярмарка тщеславия

«Ярмарка тщеславия» — одно из замечательных литературных произведений XIX века, вершина творчества классика английской литературы, реалиста Вильяма Мейкпис Теккерея (1811–1863).Вступительная статья Е. Клименко.Перевод М. Дьяконова под редакцией М. Лорие.Примечания М. Лорие, М. Черневич.Иллюстрации В. Теккерея.


Макбет

Шекспир — одно из чудес света, которым не перестаешь удивляться: чем более зрелым становится человечество в духовном отношении, тем больше открывает оно глубин в творчестве Шекспира. Десятки, сотни жизненных положений, в каких оказываются люди, были точно уловлены и запечатлены Шекспиром в его пьесах.«Макбет» (1606) — одно из высочайших достижений драматурга в жанре трагедии. В этом произведении Шекспир с поразительным мастерством являет анатомию человеческой подлости, он показывает неотвратимость грядущего падения того, кто хоть однажды поступился своей совестью.


Цвет из иных миров

«К западу от Аркхема много высоких холмов и долин с густыми лесами, где никогда не гулял топор. В узких, темных лощинах на крутых склонах чудом удерживаются деревья, а в ручьях даже в летнюю пору не играют солнечные лучи. На более пологих склонах стоят старые фермы с приземистыми каменными и заросшими мхом постройками, хранящие вековечные тайны Новой Англии. Теперь дома опустели, широкие трубы растрескались и покосившиеся стены едва удерживают островерхие крыши. Старожилы перебрались в другие края, а чужакам здесь не по душе.


Тихий Дон. Книги 3–4

БВЛ - Серия 3. Книга 72(199).   "Тихий Дон" - это грандиозный роман, принесший ее автору - русскому писателю Михаилу Шолохову - мировую известность и звание лауреата Нобелевской премии; это масштабная эпопея, повествующая о трагических событиях в истории России, о человеческих судьбах, искалеченных братоубийственной бойней, о любви, прошедшей все испытания. Трудно найти в русской литературе произведение, равное "Тихому Дону" по уровню осмысления действительности и свободе повествования. Во второй том вошли третья и четвертая книги всемирно известного романа Михаила Шолохова "Тихий Дон".