Лейли и Меджнун - [11]

Шрифт
Интервал

О голос неба, ты меня призвал,
Достоин ты бесчисленных похвал:
Рабу — счастливую мне долю дал!
О, лучше бы, прогнав, мне волю дал…

ГЛАВА XV

О том, как Меджнун покинул Науфаля, удалился в степь, встретил Зейда и тот, сочувствуя горю Меджнуна, отправился к стоянке племени Лейли


Кто разукрасил чистую тетрадь, —
Слова такие пожелал избрать:
Гадали соплеменники Лейли:
«Зачем бойцы противника ушли?
О, что же тут содеял Науфаль?
Не хитрость ли затеял Науфаль?
Так близок он к победе был уже!..»
Решили: надо быть настороже,
В другой степи разбить решили стан,
Сказав: «Уходит в Мекку караван…»
Меджнун, держа за повод скакуна,
В степи с утра скитался до темна,
И путника нежданно встретил он.
Клеймо скорбей на нем заметил он.
И, горем незнакомца огорчен,
Спросил Меджнун, о чем тоскует он?
И молвил тот: «О господин! Твой раб —
Несчастнейший, презреннейший араб.
В такую впал я страшную нужду,
Что нищенскую жизнь в степи веду,
У всех я подаяния прошу,
Дневного пропитания прошу.
Мое пристанище — народ Лейли,
Мне служит ложем пыль его земли.
Голодной я обременен семьей.
Зовусь я Зейдом, жалок жребий мой.
Когда Меджнуну преданным слугой
Стал Науфаль, чтоб кровь пролить рекой,
Когда на стан Лейли повел он рать, К
огда, войну прервав, ушел он вспять, —
Решил народ Лейли, что здесь — обман,
Что Науфаль поймает всех в капкан,
Что рано веселиться и плясать,
Что возвратится Науфаль опять,
Что здесь опасно ночевать сейчас,
Что надо перекочевать сейчас!
И вот над миром пролита смола,
Легла густая мгла, ночная мгла, —
И я заснул. Проснулся — стан исчез,
И только пыль восходит до небес!
И я пошел, чтоб к племени примкнуть,
Но мне внезапно преградили путь
Два всадника: они, в тряпье худом,
Сидели на верблюдице верхом.
У Науфаля бранный гнев затих, —
Он отпустил всех воинов своих,
И эти тоже ехали домой…
И вот они мешок забрали мой, —
Хранился промысел мой нищий там:
Немного было черствой пищи там
И два дирхема, и один дирхем
Зашит… И воры завладели всем!
Упал я под ударами бича,
А воры надо мной стоят, крича:
«Где спрятал ты свое добро, скажи!
Вернись назад и место покажи!»
И долго так тиранили меня,
Измучили, изранили меня,
И вот разбойники умчались вскачь,
И в том узрев удачу из удач,
Поспешно я пошел степной тропой,
Столкнулся неожиданно с тобой.
Но если ты такой же вор и тать,
Как эти всадники, — то должен знать:
Пуст мой карман, и все мое добро —
Моей души правдивой серебро!»
Меджнун заплакал, выслушав рассказ.
Сказал: «О друг мой! Ранен ты сейчас,
Ты нищ, и по душе пример твой мне,
Отрадно за тебя стать жертвой мне!
Когда от Науфалевых людей
Ты пострадал или другой злодей —
Меджнун — виновник всех твоих обид,
Так знай: Меджнун перед тобой стоит!
Ты нищий, ты валяешься в грязи?
Возьми же меч, Меджнуна порази
И надвое Меджнуна рассеки,
И разруби ты сердце на куски!
Пугает злодеяние тебя?
Но я прощу заранее тебя!..
Ты деньги потерял из-за меня?
Возьми в замену моего коня!
Ограблен ты бесчестными людьми?
Взамен своих вещей мои возьми!»
Меджнун своим добром не дорожил.
Одежды снял, пред Зейдом их сложил,
Подвел к нему лихого скакуна
И все доспехи подарил сполна,
И ноги он поцеловал ему
И молвил: «Смерть я за тебя приму!
Когда от горестей своих вдали,
Ты вновь достигнешь племени Лейли, —
Как я скажу, где я найду слова:
Привет, мол, передай Лейли сперва,
Такая-то, мол, и такая весть…
О, на какой язык мне перевесть
Мою печаль и боль! Здесь нужен крик,
Другой, не человеческий язык!
Судьбою равен ты моей судьбе,
С мольбою обращаюсь я к тебе:
За племенем Лейли иди всегда,
Куда пойдет Лейли, пойди туда,
Ляг на пороге у ее дверей,
Не поднимая головы своей,
И прахом стань перед ее дверьми,
И душу раздели между людьми!
А если жаль тебе души своей, —
Мою возьми, вынь сердце поскорей,
И душу растопчи пред нею сам,
И сердце брось на растерзанье псам!»
От этих слов, от этих горьких дум
Расстроенный пришел в расстройство ум,
И Зейда эти речи потрясли.
Меджнуну поклонившись до земли,
Сказал: «Избранник дней, ты — светлолик!
Как знаменье Корана, ты велик!
В ночи разлуки, в этой мгле сырой,
Лейли сияет утренней зарей!
Она заря твоей надежды. Нет,
То — солнца вечного нетленный свет!
Так от любви к тебе она слаба,
Что сказкой сделалась ее судьба.
Лишь о тебе твердят ее уста,
В ее душе — лишь о тебе мечта.
Я о тебе доставлю повесть ей, —
Душою станет эта новость ей!
И счастье госпожи в отраду мне, —
Она двойную даст награду мне.
Прикажешь — передам Лейли привет,
Прикажешь — принесу тебе ответ,
Отныне и во сне, и наяву
Желаньем двух влюбленных я живу!»
Сказал Меджнун, надеясь и томясь:
«Для ран моих твое дыханье — мазь!
О друг моей души, товарищ мой!
Я разлучен с Лейли, и я немой.
Ты просишь слов? Не знает слов язык,
Из-за Лейли я говорить отвык.
Ступай. Одежды верности надень,
Да будет бог с тобою каждый день».
И Зейд на скакуна вскочил тогда
И скрылся, как летящая звезда.
Помчался к племени Лейли скакун,
И в ту же сторону пошел Меджнун.
Не шел он, — сами ноги привели
К стоянке прежней племени Лейли…
О ветер из жилья любви! Спеши,
Неси благоухание души!
Я задохнусь, паду я на ветру!
Нет вести о любимой? Я умру!

ГЛАВА XVI

О том, как Меджнун пришел на старое становище Лейли, как встретил ее собаку, страдавшую чесоткой, как беседовал с людьми из племени и как с вестью от Лейли прибыл Зейд


Еще от автора Алишер Навои
Фархад и Ширин

«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.


Язык птиц

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Поэмы

Удивительно широк и многогранен круг творческих интересов и поисков Навои. Он — поэт и мыслитель, ученый историк и лингвист, естествоиспытатель и теоретик литературы, музыки, государства и права, политический деятель. В своем творчестве он старался всесторонне и глубоко отображать действительность во всем ее многообразии. Нет ни одного более или менее заслуживающего внимания вопроса общественной жизни, человековедения своего времени, о котором не сказал бы своего слова и не определил бы своего отношения к нему Навои.


Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Рекомендуем почитать
Кадамбари

«Кадамбари» Баны (VII в. н. э.) — выдающийся памятник древнеиндийской литературы, признаваемый в индийской традиции лучшим произведением санскритской прозы. Роман переведен на русский язык впервые. К переводу приложена статья, в которой подробно рассмотрены история санскритского романа, его специфика и место в мировой литературе, а также принципы санскритской поэтики, дающие ключ к адекватному пониманию и оценке содержания и стилистики «Кадамбари».


Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл

В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.


Лирика Древнего Египта

Необыкновенно выразительные, образные и удивительно созвучные современности размышления древних египтян о жизни, любви, смерти, богах, природе, великолепно переведенные ученицей С. Маршака В. Потаповой и не нуждающейся в представлении А. Ахматовой. Издание дополняют вступительная статья, подстрочные переводы и примечания известного советского египтолога И. Кацнельсона.


Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о святых

Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.


Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии

В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.


Средневековые арабские повести и новеллы

В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.


Ярмарка тщеславия

«Ярмарка тщеславия» — одно из замечательных литературных произведений XIX века, вершина творчества классика английской литературы, реалиста Вильяма Мейкпис Теккерея (1811–1863).Вступительная статья Е. Клименко.Перевод М. Дьяконова под редакцией М. Лорие.Примечания М. Лорие, М. Черневич.Иллюстрации В. Теккерея.


Макбет

Шекспир — одно из чудес света, которым не перестаешь удивляться: чем более зрелым становится человечество в духовном отношении, тем больше открывает оно глубин в творчестве Шекспира. Десятки, сотни жизненных положений, в каких оказываются люди, были точно уловлены и запечатлены Шекспиром в его пьесах.«Макбет» (1606) — одно из высочайших достижений драматурга в жанре трагедии. В этом произведении Шекспир с поразительным мастерством являет анатомию человеческой подлости, он показывает неотвратимость грядущего падения того, кто хоть однажды поступился своей совестью.


Цвет из иных миров

«К западу от Аркхема много высоких холмов и долин с густыми лесами, где никогда не гулял топор. В узких, темных лощинах на крутых склонах чудом удерживаются деревья, а в ручьях даже в летнюю пору не играют солнечные лучи. На более пологих склонах стоят старые фермы с приземистыми каменными и заросшими мхом постройками, хранящие вековечные тайны Новой Англии. Теперь дома опустели, широкие трубы растрескались и покосившиеся стены едва удерживают островерхие крыши. Старожилы перебрались в другие края, а чужакам здесь не по душе.


Тихий Дон. Книги 3–4

БВЛ - Серия 3. Книга 72(199).   "Тихий Дон" - это грандиозный роман, принесший ее автору - русскому писателю Михаилу Шолохову - мировую известность и звание лауреата Нобелевской премии; это масштабная эпопея, повествующая о трагических событиях в истории России, о человеческих судьбах, искалеченных братоубийственной бойней, о любви, прошедшей все испытания. Трудно найти в русской литературе произведение, равное "Тихому Дону" по уровню осмысления действительности и свободе повествования. Во второй том вошли третья и четвертая книги всемирно известного романа Михаила Шолохова "Тихий Дон".