Лейб-хирург - [89]

После завтрака-обеда мы с Мишей отправились в курительную комнату, где дружно задымили. Состояние души у меня было радужным – не в том смысле, которое придают этому символу в моем мире, конечно. Возродившаяся любовь, отличный результат применения привнесенных в этот мир новинок, наконец, удача с устройством Миши в главный военный госпиталь страны – все это настраивало на благодушный лад. Но не зря говорят: не спеши радоваться! Обязательно найдется тот, кто нагадит…

Поначалу я не обратил внимания на незнакомого подполковника, который вошел в курительную комнату. Мали ли? Подполковник обвел присутствующим взглядом и уверенно направился к нам. Пока шел, я успел его рассмотреть. Лет тридцати пяти, с усами, не фронтовик. На отглаженном, щегольском мундире ни единой награды. Выражение лица заносчивое. Неприятный тип…

— Господин Довнар-Подляский?

Он еще и хам…

— Перед вами, подполковник, действительный статский советник, князь Мещерский. Извольте обращаться, как положено!

Это Миша. Молодец! Ловко срезал штабного.

— Извините, ваше превосходительство, — деланно смутился щегол. — Я не знал, что вы князь.

— Высочайший указ напечатан в газетах.

— Не читал.

— Погон тоже не видели?

Так его! Топчи, Миша!

— Еще раз прошу меня извинить, — склонил голову штабной. — Позвольте отрекомендоваться: подполковник Керножицкий. Я здесь по поручению члена Государственного Совета Александра Ивановича Гучкова. Третьего дня, ваше сиятельство, вы нанесли ему оскорбление действием.

— Я к нему пальцем не прикоснулся.

— Это сделали гвардейцы по вашему указанию, что не меняет дела. Александр Иванович уполномочил меня передать вам вызов. Он требует сатисфакции.

— Ему что, нечего делать?

— Ваше сиятельство! — вспыхнул штабной. — Вы забываетесь!

— А вы? — вмешался Миша. — Валериан Витольдович – действительный статский советник. Генералы не дерутся на дуэлях.

— Зато князья – вполне. Если у них есть честь, конечно.

Ах, ты, сволочь…

— К тому же ранг Александра Ивановича не ниже генеральского. Он член Государственного Совета!

Пора прекращать этот балаган. И без того на нас все смотрят.

— Александра Ивановича устроят мои извинения?

— По принятым правилам их приносят перед началом дуэли. Но сначала на нее нужно явиться.

— В таком случае я принимаю вызов.

— Кто будет вашим секундантом?

— Барон Засс, — кивнул я на Мищу. — Устроит?

— Вполне, — кивнул подполковник. — Нам с ним следует обсудить условия.

— А чего обсуждать, раз стреляться не будем? Впрочем… Оружие – пистолет или револьвер, у каждого свой. Полный барабан или обойма. (В этом мире еще не прижилось слово «магазин».) Двадцать шагов. По команде сходимся или стреляем.

— Где и когда?

— Место выбирайте сами, мне все равно. Время… В шесть вечера заканчивается работа конференции фронтовых врачей. Подъезжайте к госпиталю после этого часа. По традиции дуэли назначают на утро, но вечер не хуже, к тому же летний день долог. Быстрее начнем, быстрее закончим. У вас все?

— До встречи вечером, господа!

Все-таки нахамил напоследок… Я бросил потухшую папиросу в урну и пошел к выходу. В зал, однако, войти мне дали. Прибежал адъютант Елахо-Цехина и потащил меня к тайному советнику.

— Что это вы затеяли, голубчик? — набросился на меня начальник госпиталя. — Знаете, с кем связались? Гучков – известный дуэлянт и отменный стрелок. Вы можете погибнуть. Это я вам как коллега и как старший по чину говорю. Какая потеря будет для медицинской науки!

— Успокойтесь, Порфирий Семенович! Стрельбы не будет. Я принесу извинения, и покончу с этим делом.

— Если так… — вздохнул он. — Сволочной тип этот Гучков! Сам же виноват. Зачем было перечить цесаревичу?..

Я вернулся в зал. Конференция продолжалась, я ловил на себе взгляды коллег, в них читалось сочувствие и сожаление. Да что они все?..

Подполковник не обманул: за воротами госпиталя нас ждали два автомобиля. Ну да, к месту дуэли противники едут в разных экипажах, не то еще подерутся по дороге. Шутка… Мы с Мишей сели и покатили следом за «Руссо-Балтом» Гучкова. Ехать оказалось недалеко. Внезапно булыжная мостовая сменилась отсыпанной гравием дорогой, автомобили миновали каменные столбы ворот и замерли у обширной поляны.

— Где это мы? — спросил я шофера.

— Нескучный сад, ваше превосходительство, — ответил он.

Мы с Мишей выбрались наружу. Я оглянулся по сторонам. У края поляны виднелась группа мужчин. При виде нас они оживились и достали из карманов блокноты. Некоторые засуетились у камер на треногах. Репортеры? Что они здесь делают?

Из первого «Руссо-Балта» выбрался Гучков с подполковником. Последний устремился к нам.

— Зачем здесь эти люди? — указал я на репортеров.

— Вы нанесли Александру Ивановичу оскорбление публично. Пусть таковым будет и извинение. Репортеры об этом сообщат.

Я ощутил, как изнутри поднимается гнев, но загнал его внутрь усилием воли. Хрен с ними!

— Прошу за мной! — пригласил подполковник.

Мы вышли к поляне, где встали друг против друга: я – рядом с Мишей, Гучков – с подполковником.

— Явившись сюда, господа, вы подтвердили свою готовность драться, — торжественно объявил Керножицкий. — По дуэльным правилам до начала схватки предлагаю решить дело миром. Что скажете, господа?