Лев Толстой — провидец, педагог, проповедник - [39]

И если жизнь не помогает разуму, то это не добрая жизнь»[152] — так Толстой оформляет очень важную мысль о том, что познание и оценка ценности неотделимы от жизни в мире ценностей.

В отделе «Любовь» писатель дает простой совет (впрочем, не такой уж он простой), как преодолеть злобу и недовольство: «Постарайся полюбить того, кого ты не любил, кто обидел тебя. […] …На душе бывает особенно хорошо, когда вместо злобы и досады почувствуешь любовь к тому, кого не любил и кто обидел тебя»[153]. Возможно, это один из приемов, помогающих «выучиться любить» и достичь единения людей.

Напомним, сколь емко понятие «любовь» в рамках религиозно-нравственного учения, это «универсальный ключ» духовного развития человека, способ бытия, т. е. разрешения экзистенциального противоречия, достижения «целостности личности». В «Беседах…» структура отделов соответствует логике понимания Толстым способа духовной жизни человека: совершенствование, соблазны внутренние, соблазны внешние, усилие, смирение, самоотречение, непротивление.

Раздел «Жизнь в настоящем» содержит совет в духе Толстого: «Никогда не откладывай доброго дела…». Он соответствует его пониманию действия добра как свободного от базовой мотивации действия «здесь и теперь», действия, к которому нельзя применить пространственно-временное измерение жизни.

Раздел «Смерть» — один из необходимых с точки зрения экзистенциальной педагогики и психологии. Это знание о предельном состоянии человека, знание, которое необходимо и детям. Толстой пишет: «Что будет с душой, когда мы помрем, никто не может знать. Одно мы верно знаем — это то, что портится, преет и гниет только то, что телесно, а душа нетелесна, и потому с ней не может быть того, что с телом. И потому страшна смерть только тому, кто живет только телом.

Для того же, кто живет душою, нет смерти»[154]. Однако заканчиваются «Беседы…» отделами «Жизнь — благо» и «Вера», в которых — оптимизм и радость жизни в настоящем по воле Бога. Если содержание подобных занятий может быть оценено в контексте всего учения Толстого о духовности, смысле и ценностях, природе этического познания (и это совершенно достоверно), то о самой методике не сохранилось подробных свидетельств, кроме небольших отголосков в дневниковых записях самого писателя и свидетельств его единомышленника П. А. Буланже.

Преподавание Толстого нисколько не напоминало догматический перечень норм поведения. Писатель с присущей ему способностью живого, образного рассказа создавал жизненные, понятные детям ситуации, в которых моделировалось поведение людей. Толстой писал, что «все больше продвигается» в этом деле и что «есть успехи».

Вероятно, эти беседы создавали некое духовное поле общения, скорее напоминавшее дух урока истории, посвященного Отечественной войне 1812 года, в Яснополянской школе.

Беседы Толстого с детьми способствовали развитию тех качеств, которые он считал особенно драгоценными, — рефлексии, воображения, нравственного чувства, способности к творчеству, — а также помогали закладывать основы нравственного самосознания личности, на доступном уровне осознавать свои отношения с миром, развивать духовный опыт детей, духовно влиять на них.

Опыт «преподавания нравственности» можно толковать как вариант применения знаний о смысле жизни для нравственного развития детей, что делает педагогику «наукой жизни», позволяет использовать ее мощнейший психотерапевтический потенциал для сохранения и приумножения физического и психического здоровья молодежи (этим направлением в настоящее время занята онтопедагогика).

Привлекая внимание читателей к этим произведениям, которые создавались гениальным писателем и педагогом для двух новых учебных предметов — учение о смысле жизни и нравственном поведении, — хотелось бы надеяться, что они найдут отклик в практике современных педагогов, а маленький эксперимент уроков морали, на который решился Толстой незадолго до смерти, подскажет и так называемую методику преподавания этих новых учебных предметов, проводников духовной и осмысленной нравственной жизни человека.

Педагогика Л. Н. Толстого конца XIX — начала XX столетия как канал пропаганды «науки жизни»

…Главнейшая есть наука о том, как жить, делая как можно меньше зла и как можно больше добра.

Л. Н. Толстой

Период написания трактатов религиозно-нравственного содержания совпал с мировой известностью Толстого. Для него было важно донести основные идеи науки жизни в простой сжатой форме, сделать понятными не только для самых простых и малообразованных людей, но и современной ему интеллигенции.

Сама логика научных размышлений писателя требовала от него научно-доказательного языка, а не только метафор, сравнений, высказываний выдающихся деятелей прошлого, хотя и убедительных, но не достаточных для придания научного статуса размышлениям всей жизни. Видимо, Толстой понимал, что настало время поставить в научный дискурс созданное им учение о жизни человека. Педагогика, которой писатель занимался всю жизнь, превратилась в рупор пропаганды идей о духовной и осмысленной жизни человека.

Итогом педагогического творчества Толстого является статья «О воспитании», написанная в форме письма к В. Ф. Булгакову; в этой статье он предлагает своеобразную реформу образования на основе педагогики, соответствующей его духовной парадигме. Эти предложения Толстого и завершали начатый в статье «О народном образовании» (1862) спор с традиционной догматической педагогикой и реализовали желание высказать то, что до него никто не говорил о педагогике (в нашем понимании — о гуманистической, экзистенциальной педагогике).