Лев Толстой — провидец, педагог, проповедник - [21]
Утверждая ложность современной ему науки, Толстой предостерегал также от аналогий между «законом эволюции» и жизнью человека. Он высмеивал попытки некоторых ученых совместить этот закон с нравственностью. Толстой писал: «…некоторые натуралисты, испугавшись логических выводов из этого закона и приложения их к человеческой жизни», пытаются «заговорить» этот закон, якобы руководящий жизнью всего органического мира, «а потому и человека, рассматриваемого как животное»[88]. Далее он остроумно замечал: «Утверждать, что социальный прогресс производит нравственность, все равно что утверждать, что постройка печей производит тепло»[89]. По мнению Толстого, социальные формы жизни только тогда нравственны, когда в них она уже «вложена» религиозным миропониманием. В связи с этим Толстой говорил, что попытки «основать нравственность помимо религии» подобны попытке ребенка посадить в землю растение без корня.
Толстой пытался показать абсурдность рационалистического понимания жизни на примере решения педагогических проблем, о чем будет сказано в следующих разделах.
Ученые-позитивисты ориентируют человека на жизнь плотскую — якобы нет ничего неразумного в том, что человек живет для блага своей личности и борется с другими за свое существование. Люди науки игнорируют учения древних мудрецов и религий мира, считая их проявлением глубокого невежества прошлых эпох. По их учению, например, человеку как системе потребностей думать о духовной жизни и не нужно. Толстой справедливо замечает, что невозможность жизни для одного себя была понята и указана великими мудрецами мира, пророками. Слова Христа о жизни как любви к Богу и ближнему составили основу первых учений о смысле жизни.
Толстой критикует историческое христианство за то, что оно сосредоточило свои усилия на внешней, обрядовой стороне религии, а само учение о смысле жизни направило на загробную жизнь. Толстой справедливо замечает, что из-за того, что обряды в каждой религии свои, трудным делается восприятие того общего смысла, который свойственен всем религиям мира.
В результате человек смешивает свою плотскую, животную жизнь с жизнью духовной; это заблуждение мешает пробуждению его разумного сознания и руководством становится инерция жизни и привычки.
Духовное рождение человека
Толстой описывает поиски человеком своей идентичности, своего подлинного Я. И подходит к объяснению того, что такое самое коренное и особенное Я, которое связывает все последовательности сознания во времени. Свойство больше или меньше любить одно и не любить другое современные психологи называют подлинностью человека, его субъектностью, идентичностью и связывают с появлением оценочных суждений, как это понимал Толстой.
Толстой высказывает мысль о том, что хотя особенное Я человека развивается в нашей жизни, но вносится уже готовым из какого-то невидимого, непознанного прошлого[90]. Возможно, Толстой связывает особенное Я человека с коллективным бессознательным.
Толстой показывает, что путь к своей подлинности связан с духовным рождением, появлением оценочных суждений. Человек становится способен к диалогу. Духовная жизнь — это и есть переживание духовного измерения, жизнь, сопровождающаяся внутренним согласием, волей, свободой и ответственностью.
Толстой необыкновенно образно описывает духовное рождение человека, его онтологическое преображение, сравнивая эти процессы с прорастанием зерна. Духовная жизнь незаметно прорастает в человеке, он не видит ее рождения, как зерно не может видеть роста своего стебля. Человеку необходима связанность с чем-то большим, высшим, трансцендентальным. Благодаря этому становится возможным переживание основы бытия как слитности части и целого, единения, чувства защищенности, спокойствия, что служит предпосылкой для развития фундаментального доверия — априори возникает разумная вера.
Духовный рост связан со все большим подчинением плоти разуму, духовное — сила жизни — поднимает человека в высоту: он, как птица, должен поверить в возможность подняться над бездной и лететь туда, куда его влекут крылья. Оставаясь человеческой, душа в духе обретает несвойственные ей энергии, качества, имеющие духовную природу. В образной форме Толстой выражает идею энергийности духовности, идентичности человека, который способность летать воспринимает как естественную способность к творчеству.
Лев Толстой на коньках
Дихотомия «животная личность — человек»
Толстой рассматривает положение о наличии экзистенциального антагонизма не в категориях «душа — тело», а обращается к двум пределам жизни человека — животной личности (физическое и психическое) и Человеку духовному, свободному, но ответственному. Это, пожалуй, основное понятие современной теории личности — психофизическая проблема, которую Толстой решает в духе современной гуманистической теории личности.
Толстой вводит читателя в логику своих рассуждений о противоречивости природы человека и использует понятие дихотомии «животная личность — человек», чтобы показать, как человек ищет свою идентичность, подлинность. «Разумное сознание, незаметно вырастая в его личности, дорастает до того, что жизнь в личности становится невозможною»
