Лев Толстой. Драма и величие любви. Опыт метафизической биографии - [193]

Некогда юношей долго и тщательно закаляли и потом подвергали мучительным инициациям, чтобы проверить их готовность стать воином, охотником. Только выдержавшего муки тела признавали взрослым, перешедшим в самостоятельную жизнь мужчиной. Те времена прошли, отроков никто не мучает, и они входят в жизнь когда подошла пора, без вступительного экзамена. О зрелости тела без нас заботится Природа. Как помочь взвестись душе юноши, более или менее ясно. Но девочку, девушку только держат, ограждают, закупоривают, «сохраняют», лишь бы не было беды. Когда наступают сроки, её выпускают или она вырывается сама.

Душа сопутевой женщины рождается в слезах, через стыд, боль душевную, сострадание, вину, обиду, муки совести и жалости. В эту пору душа женщины и должна быть больна. Девушка должна болеть душою, и чем больше будет боли в её душе, тем для её души лучше.

Жизнь экзаменует сопутевую женщины. Весь сторгический рост женского Сопутства – в преодолении. И чтобы взвестись, сопутевой женщине нужно пройти через жестокие душевные инициации. Воспитывать женщину надо не на ограждающих душу возвышенных представлениях (пусть так, но совсем не в первую очередь), а на страданиях совести, жалости к ближнему и дальнему, боли за несправедливость, унижение, гадость, зло. Стремитесь как можно больше расширить девичью душу, не страшась разорвать её, как люди в древности не боялись повредить плоть проходящих надлежащие испытания юношей. На мелочах повседневной внутрисемейной жизни её родителей раздвинуть девичью душу сложно, а то и невозможно. Не надо ограждать душу девушки от всегдашних кошмаров действительности. Пусть в ранней юности она вместит столько, сколько может вместить. Она должна знать если не все, то много: и зло, и жестокости, и поругания, и ложь власть имущих. Будет больно? Конечно, жалко. Но тогда она, вся избитая, даже надорванная, она тогда взведется.

Если женщина в любви воплощает разум мужчины, то помочь девушке взвестись, преподать ей знание общих ценностей человеческой души и жизни должен, как мы говорили, мужской разум отца. Женская душа всегда, и тем более на подъеме кротости, готова к расширению, но разом во все стороны раздвигаться не может, а куда именно – не знает. И отцовский разум дает её душе направление для её жалости и сострадания, душевной ответственности и любви. Подъемная сила кротости вполне может пойти на пустяки, вылиться на «ахи» по поводу житейских происшествий мужа, детей, подруг, любовников, и может пойти на Божье дело хранения того, кто спущен из Эдена.

В храме мудрости входная дверь низкая, объяснял Толстой, и «войдут в храм только те, которые пригнутся» (45.411). «Обретешь кротость, одолеешь мудрость». Мудрость есть в мире, уже нажита прежде жившими людьми, она под руками, рядом, но сама не дается в руки: её нужно или, ища, найти и взять, или притянуть себя к ней душевной кротостью. Мудрость, душа мудреца – магнит. Не кротость делает душу магнитом. Кротость сама не магнитит, но придает душе способность намагничиваться, притягиваться магнитными силами, вбирать в себя мудрость и через неё духовно питаться. Редкой женщине удается войти в храм мудрости без кротости.

От мужчины на Пути восхождения требуется непрестанный труд все время возрастающей скорости духовного роста. От женщины для восхождения Сопутства требуются другие качества. Во-первых – абсолютная вера в того, чьей духовной невестой она признаёт себя и кому готова отдать свое эденское место. Во-вторых – несгибаемая душевная воля, назначающая и сторгическая. Однако своей «молитвы разума» у женщины нет, и она принимает истину от мужчины, зачинает от разума его и вынашивает плод волей и в вере.

Кротость ведет сопутевую женщину к двери мужской высшей души, которая раскрывается, не сразу раскрывается или не раскрывается перед ней. Найдется ли тот личностно рожденный и восходящий мужчина, который хоть как-то не откликнется душою на стремление и готовность женщины к духовному притяжению?… В её присутствии он всегда озаряется (ему часто кажется, что она его озаряет) от ощущения возможности узнания ею магнита его мужского разума, благодарит её душою и, значит, готов любить. Мужское духовное сознание чутко к женской потенции восприимчивости его. Душевно взведенная (и хотя бы чуть-чуть направленная) женщина ищет свою дверь. Ей только надо узнать свой вход, сдаться и, сдавшись, войти в него.

8(68)

Одностадийной, душою невзведенной женщине незнаком труд одоления самости. Как всякий человек толпы, она не более чем характер, подвластный Общей душе. По условиям жизни, своему характеру или общедушевным требованиям женщина может быть и покорна, и послушна. Но покорна без самоотречения и послушна без смирения. Духовная работа, и в том числе сторгическая работа, свободна. Только низшая ступень сторгического блага достается душе в неволе. На более высоких ступенях сторгический рост есть результат исключительно свободной работы души. Так что только взведенная на подъеме душевного рождения женщина способна преодолевать самость.

В восемнадцать, девятнадцать лет девушка строптива в самом сознании себя живущей. Девушка, на которой в эти годы не лежит печать независимости и своенравия – редчайшее исключение. И у сопутевой женщины подъем кротости, надо думать, сменяется отливом своенравия. На подъеме кротости – виноватая, на отливе своенравия – правая и гордая. Вместо смирения – надменность. И претензия – там и в том, где только возможно.