Лев правосудия - [54]

— Ты не голоден? — спросила я у Транкова. — Сегодня прекрасное филе окуня из Каави.

Транков покачал головой. Не выходя из образа воспитанного человека, он не присел, а попивал свой коктейль стоя. На губах его остался след томатного сока, и в целом он напоминал вампира из второсортного ужастика, так что мне было трудно принимать его всерьез. Я сказала, что мне нужно идти работать, но проявила недостаточно проворства: он все же успел поймать мою руку и приложиться к ней.

Правда, не сказать, чтобы это было очень противно. Я не занималась сексом слишком долго — уже полгода. Не пойти ли мне поискать решения проблемы в каком-нибудь кабаке, чтобы потом не допустить оплошности с Транковым? Найдутся ли там какие-нибудь клерки, воскресным вечером оставившие обручальные кольца дома? А что, если предложить Петеру дружеский секс? Но едва ли он на этом от меня отстанет. В конце концов весь остаток вечера я воскрешала в памяти образы самых прыщавых мальчиков из своего класса, а в качестве наиболее сильного средства применила воспоминание о том, как наш деревенский пьяница Сеппо Холопайнен когда-то пытался меня изнасиловать. Благодаря этому лекарству страстные желания поутихли.

В понедельник я проснулась в шесть утра. За окном было еще темно, горели уличные фонари. Из моей комнаты я могла видеть лишь краешек горизонта, но его яркие краски обещали солнечный день. Выпив чашку кофе с молоком, я отправилась на пробежку. По пути вдоль берега смотрела, как постепенно город просыпается и жизнь набирает темп: росли пробки, в окнах домов загорался свет, чтобы вскоре вновь погаснуть после восхода солнца. Старушки обменивались новостями на углах улиц, родители тащили вопящих отпрысков в детский сад. Был ли у кого-нибудь из этих людей убийца в роду, случалось ли им найти труп на диване в съемной квартире? Не могу сказать, чтобы эти испытания пошли мне на пользу. На завтрак я сделала себе яичницу с бобами: для разговора с Кари Суурлуото мне требовалась энергия. Он опять ответил сразу, будто ждал звонка:

— Привет, Хилья. Извини, что в прошлый раз не мог говорить, я подвозил нашу Тайку и трех других девочек из конюшни. Не хотелось, чтобы они слышали разговор о твоем отце. Им всего по тринадцать лет, для них это было бы слишком.

— Вы с моим отцом близко дружили?

— Это как посмотреть. Мы были единственными мальчиками из всех кузенов, у меня и у него еще имелись только сестры. Но у нас была разница в возрасте шесть лет, а для парней это много. Я отчасти восхищался кузеном Кейо… и слегка его побаивался.

— Почему?

— Кейо, похоже, нравилось внушать страх. Что ты, собственно, хочешь знать о нем?

— Примерно то, что ты и говоришь. Ты догадывался, что он может убить?

Повисла тишина. Раздался звук, как если бы включили или выключили компьютер. Единственное дерево на внутреннем дворе бросало тень на окно нашей гостиной. Контуры листьев были острыми, часть из них уже успела опасть.

— Сколько тебе сейчас лет? Должно быть, уже более тридцати.

— Так и есть. И я по профессии телохранитель. Тебе не нужно защищать меня от жестокости мира.

— Защищать… — Кари Суурлуото вздохнул. — Мы не можем защитить друг друга, только пытаемся. Я не рассказываю моей семье о твоем отце, хотя не сомневаюсь, что моя дочь уже сама нашла все про него в Google и точно знает, сколько ударов ножом он нанес твоей матери. Даже если я запрещу ей посещать сайты про убийства и установлю ограничения на ее компьютер, я не могу заставить сделать то же самое родителей всех ее друзей. Они скажут, что современная молодежь так развита.

Я дала Кари выговориться, ожидая, что понемногу он перейдет к делу. Кейо Суурлуото всегда был вспыльчивым и склонным к жестокости, но при желании мог производить приятное впечатление. Обладая непримечательной внешностью, он вообще ничем не выделялся, поэтому в школе его не травили, он сам подпевал тем, кто травит. Старшие сестры Кари не любили своего кузена, но Кари восхищался его самоуверенностью. Иногда она переходила в жестокость.

— Однажды Кейо вывихнул мне руку. Мы якобы боролись. Я просил его отпустить меня, но он только смеялся. Потом, помогая мне добраться до врача, он сильно сожалел о своей неосторожности и сказал, будто не понимал, что я моложе и слабее. Мне тогда было десять, а ему шестнадцать.

Служить в армии Кейо понравилось, и в это время он встретил твою мать, Аннели. Он хвастался своим родителям, что нашел жену. Считал, что это настоящая любовь, и я этому совсем не удивился, когда увидел Аннели.

У родителей Кари Суурлуото был деревенский дом на Юанкоски, и родня собиралась туда на сенозаготовки. Туда же Кейо впервые привез Аннели, чтобы познакомить с родственниками. Деревенская девушка из Туусниеми, получившая профессию школьной учительницы, усердно принялась за работу по дому, размахивала вилами и варила кофе. Своей энергией она очаровала родителей мужа, которые сначала приняли ее недоверчиво: ведь будущая невестка хотела стать учительницей, то есть стремилась подняться на более высокую ступень в обществе.

— Мои родители даже в начальной школе не учились, да и родители Кейо тоже. Но Аннели… Аннели была как ангел. Было легко представить, что дети полюбят ее. Я сам чуть не влюбился, хотя понимал, что она не взглянет на парня на пять лет моложе, к тому же брата ее жениха. И все же против воли я мечтал о ней. Она относилась ко мне дружелюбно, не презирала, даже запрещала Кейо меня дразнить. В ней было стремление оберегать.