Лето на Парк-авеню - [63]

Она покачала головой, поражаясь нелепости такой смерти.

– О, нет, – моя рука метнулась к груди, – какая трагедия.

– Ой, просто ужас. Такой шок. Мы совершенно не представляли, что делать. Просто, таких вещей никогда не ожидаешь.

– И у нас было так же, – сказала я с каким-то трепетом – я никогда бы не подумала, что у меня может быть что-то общее с Хелен Гёрли Браун; а вот же, мы обе пережили внезапную потерю родного человека. – Мама погибла в автокатастрофе. Просто в магазин поехала. Сказала, скоро вернется, а…

– Лифты внушали мне такой ужас, – сказала Хелен. – Много лет я всегда ходила по лестницам, хоть на какой этаж.

Она снова покачала головой.

– Я понимаю, о чем вы, – сказала я, пытаясь донести до нее, сколько у нас общего. – Когда ее сбили, я за милю обходила тот перекресток. Другой водитель вылетел на красный – и ни царапины. А мама умерла на месте, так врачи сказали.

– Мне снились кошмары, что я в лифте и падаю, падаю, этаж за этажом. И я просыпалась за миг до падения.

Я поняла, что ошиблась, приписав откровенность Хелен желанию показать нашу общность – она, на самом деле, меня не слушала. И это, пожалуй, было хорошо, поскольку я и так уже сказала больше о смерти мамы, чем говорила за многие годы. И все же, я хотела, чтобы Хелен меня услышала, чтобы в кои-то веки, увидела во мне что-то большее, чем свою секретаршу.

– Мой отец попал в результате на передние полосы газет у нас в городке, – продолжала она. – Все заходили отдать дань уважения, и мне казалось, он сам вот-вот войдет в парадную дверь, польщенный всеобщим вниманием. Я была такой маленькой. Не понимала, что больше никогда его не увижу, – она взяла со стола платок и промокнула глаза. – Извини. Мне это до сих пор не дает покоя, после стольких лет. Но я уверена, ты меня понимаешь, – она шмыгнула носом. – Лишиться родителя – это так ужасно. Боль никогда не проходит полностью, верно?

Она взглянула на меня, и я не могла понять, ждет ли она моего ответа.

Я была готова сказать что-то, но она уже переключилась и, взяв красный карандаш, взглянула на рукопись у себя на столе.

Сеанс окончен. Как обычно. Еще минута – и я могла бы расплакаться.

– Что ж, – сказала я, вставая, – не буду больше отвлекать вас от работы.

– О, и не забудь свой клевер, – сказала она, снова излучая радушие. – Бедняжке Мэри они не помогли, но я все равно в них верю. К тому же, тебе понадобится вся мыслимая удача с этим твоим донжуаном.

Она одарила меня знающим взглядом, и я не смогла понять, довольна ли она, что я последовала ее совету, или она считала меня очередной глупышкой, которой предстоит усвоить суровый урок.

Глава двадцатая

Следующим утром я была на рабочем месте в полвосьмого. Хелен уже сидела в своем кабинете, и после того, как я принесла ей кофе и порцию белкового коктейля, мы пошли к стене. Художественный отдел еще пустовал. Я включила резкий верхний свет, бросавший холодные блики на пол. Люди здесь работали не за обычными столами, а за чертежными, наклонными, сидя на вращающихся стульях с высокими спинками. Кругом по стенам висели тавровые угольники и линейки, в углу стоял световой щит и «Ксерокс».

Едва мы подошли к стене, Хелен увидела, что графический план на июль дополнился обложкой. Должно быть, Тони пришпилил ее прошлым вечером. Хелен стояла, глядя на симпатичную улыбающуюся брюнетку с надувным мячом в руках.

Хелен взяла красный маркер и размашисто перечеркнула девушку.

– Когда появится Тони, дай ему знать, что обложку мы переделаем.

Она просмотрела, держа в руке маркер, все страницы и вычеркнула статьи «Летний пикник – это просто» и «Как лечить солнечный ожог». Я заметила, что с прошлого дня появилось еще несколько новых статей, прошедших проверку Хелен: «Как прорваться в рекламу», «Интрижка без трагедий» и «Джуди Коллинз: профиль фолк-певицы».

Мы почти уже закончили, когда вошел Тони Ласкала – куртка через плечо, во рту сигарета, в руке портфель. Он улыбнулся и был готов пожелать нам доброго утра, когда заметил перечеркнутую красным обложку.

– В чем дело? – он уронил портфель, тяжело бухнувший об пол. – Хелен, что ты делаешь? Эту обложку запланировали несколько месяцев назад.

– О, я знаю, – она нахмурилась, как бы разделяя его недоразумение. – Но мы никак не можем ее использовать. Извини, но ее надо вернуть на чертежную доску.

Тони метнул свою куртку на стул, но перестарался, так что она соскользнула со спинки на пол. Не став поднимать ее, он упер руки в боки.

– Вернуть на чертежную доску с чем? Дай мне хотя бы наводку. Что по-твоему не так? Цвет заднего фона? Гарнитура? Оттенение? Картинка? У меня есть другие снимки с этой моделью. Мы могли бы…

– Дело в девушке, Тони. Дело в девушке, – она подошла к нему сбоку и мягко взяла его за предплечье. – Нужно все переделать. Думай через секс, Тони. Через секс.

Она повернулась и вышла, а мы с Тони остались стоять, уставившись на его обложку.

– Хёрсту это не понравится, – сказал он с присвистом. – Надеюсь, она планирует лично сказать Берлину, что меняет обложку, потому что сам я это черта с два скажу.

Позже на той же неделе Хелен снова попросила меня сопроводить ее в художественный отдел. Мы стояли у стены, глядя на новые страницы с рекламой, иллюстрациями и примечаниями, добавленные к июлю, а также на предварительные предложения для графического плана на август.