Лето на Парк-авеню - [56]

Глава семнадцатая

Ответы на обращение Хелен о предварительных ласках поступали всю неделю. Я отходила от стола за кофе или в туалет, а когда возвращалась, видела еще несколько листков, сложенных вдвое и заклеенных скотчем или скрепленных степлером, а то и в конвертах. Большинство были набраны на машинке, чтобы нельзя было узнать почерк.

Зажужжала моя телефонная линия – меня вызывали в экспедиционный отдел, забрать почту для Хелен. Вернувшись, я увидела на столе еще два нежных признания.

Я вскрывала первое, когда по коридору шумно приблизился мистер Берлин.

– Хелен! Хелен, на этот раз ты зашла слишком далеко, – он махал экземпляром «Ежедневника женской одежды», лицо налилось краской, тяжелые брыли дрожали. – Ты делаешь нас посмешищем всей журнальной промышленности.

Не успела я встать из-за стола, как Хелен возникла в дверях своего кабинета, юбка ее колыхалась, но голос был само спокойствие:

– Ричард, что такого страшного случилось?

– Какого черта твоя записка делает в «Ежедневнике женской одежды»?

– Какая записка? О чем ты говоришь?

Хотя она пыталась сохранять спокойствие, я видела, что ей не по себе.

– Вот прямо здесь. В светской хронике, – он открыл журнал и стал читать вслух. – «Нам нужна ваша помощь с новой статьей о женской груди и предварительных ласках. Пожалуйста, расскажите мне, как бы вам хотелось, чтобы мужчина обращался с вашей грудью во время занятий любовью».

Я смотрела, как Хелен бледнеет, слушая все это, а также сопровождавшие записку колкости от издателя. Все теперь побросали свои дела и столпились поблизости, не в силах вымолвить ни слова, пока Ричард Берлин раскатывал Хелен.

– Надеюсь, Хелен, ты собой гордишься. Ты добилась, что все над нами смеются. Над тобой. О чем ты думала, черт возьми? И вообще, ты прекрасно знаешь, я бы никогда не позволил тебе опубликовать подобную статью.

И тут Хелен прорвало.

– Эта записка была конфиденциальной! – взвизгнула она, не в силах сдерживать эмоции. – Никто не должен был видеть ее за пределами этого офиса.

Ее взгляд остекленел, и она, убежав к себе в кабинет, хлопнула дверью.

– На что, черт возьми, уставились? – рявкнул Берлин на любопытных. – Быстро за работу!

Все разбежались, точно бильярдные шары после хорошей разбивки.

Когда Берлин отбыл, я подошла к двери Хелен и осторожно постучала.

– Миссис Браун? Миссис Браун, можно?

Ответа не последовало, так что я медленно повернула ручку и открыла дверь. Хелен свернулась в позе эмбриона на своей софе, рыдая в сжатые кулаки.

– Мне так жаль, что это случилось. Могу я хоть что-нибудь сделать? – я приблизилась к ней, протягивая носовой платок. – Хотите стакан воды? Сигарету? Что-нибудь?

– Как это случилось? – промямлила она, принимая платок. – Зачем кому-то делать такое?

– Я не знаю, – сказала я и села рядом; она казалась хрупкой, словно птичка. – Я раздала эту записку только нашим девушкам.

– И одна из этих девушек передала ее в «Ежедневник женской одежды», – она стала раскачиваться взад-вперед. – Это кошмар. Ты знаешь, сколько человек читают «Ежедневник женской одежды»? И наши сроки, – она сидела неподвижно, взвешивая возможные последствия. – Господи боже, я пытаюсь спасти этот журнал. Мне нужно находить авторов и фотографов. Нужно убеждать рекламщиков тратить на нас свои деньги. А теперь никто не станет воспринимать меня всерьез.

Ее ресницы отклеились и висели, как поломанные жалюзи. Она осторожно сняла их и положила на кофейный столик – две изогнутые гусенички.

Я смотрела, как она высморкалась, вытерла слезы и что-то в ней переменилось. Я никогда еще не видела ее такой сердитой.

– Мне плевать, кто это сделал, – сказала она дрожащим от напряжения голосом, показывая силу, которая изменила ей в присутствии Берлина, – но я найду эту сучку. Найду и тут же уволю.

На следующее утро, пока мы все пили кофе, Хелен решительно вошла в кухню, держа лист бумаги. Все расступились перед ней, точно морские воды перед Моисеем. Хелен молча подошла к доске объявлений и пришпилила записку: «В нашем гнезде гадюка!!!!!»

Развернувшись и ни на кого не глядя, даже на меня, она вышла. Все столпились у доски объявлений, как будто надеялись высмотреть там что-то новое. Я оперлась о стойку и смотрела на девушек, моих коллег, пока остывал кофе, и гадала, кто из них мог так поступить. Я знала, что у многих из них были претензии к Хелен, но я не представляла, кому она могла не нравиться настолько, чтобы подложить ей такую свинью, не говоря о репутации самого журнала.

Когда я вернулась к своему столу, я увидела Эрика, мерившего шагами пол. Я не сомневалась, что он в восторге от этого саботажа. Я всячески старалась избегать его после той вечеринки, и у меня было такое ощущение, учитывая ситуацию с запиской, что с тех пор прошло сто лет. Я смотрела на Эрика краем глаза. Он остановился поболтать с Биллом Гаем, Бриджет и еще кое с кем из секретарш. Когда же он направился в мою сторону, у меня по телу прокатился жар. Я думала, что все мои чувства к нему перегорели, но я ошибалась.

– Вот она, – сказал он, разыгрывая рубаху-парня, словно ничего такого не случилось, и его игривый тон только сильнее разозлил меня. – Давненько тебя не видел.