Лето каждый день - [19]

Николас спросил:

— Но для ваших энтузиастов это унылая жизнь. Никаких жен и подруг?

Клайв покачал головой:

— Никаких подруг, если не считать местных жительниц. Но некоторые рабочие уже женаты. Эти женщины готовы делить с ними все тяготы.

— Какие именно?

— Подумайте сами. От них требуется больше мужества, чем от мужчин. В повседневном смысле никаких магазинов, кухонных приспособлений, чудовищный климат. С другой стороны, чувство юмора, мужество, вера, и, возможно, самое неприятное — то, что приходится лишь делить свое место с мужем, а не занимать то, которое принадлежит по праву. Некоторые женщины на это способны, а другие нет, но кто их может винить?

Я не могла представить Бланш среди таких женщин, что доставило мне пусть и недолгое, но все же, удовольствие. Ревность подсказала мне, что, говоря о тех, которых нельзя винить, Клайв имел в виду именно Бланш. А другие? Относил ли он меня к ним? И как это узнать, если мне не дали даже маленького шанса?

После обеда дядя Леопольд и Клайв уединились, а Николас, которому нужно было сделать несколько звонков по работе, попросил меня поехать с ним. Я согласилась. Мы выпили в кафе по чашке чая, и когда Николас захотел поговорить о Клайве, я не противилась, испытывая удовольствие оттого, что могу называть вслух его имя так привычно, словно это совершенно безразличный мне человек, а не тот, который был для меня всем на свете.

Николас заметил:

— Он, конечно, прав. Не каждая девушка согласится делить своего мужа с чем-то еще: с работой или другими людьми.

Я ответила:

— Вы имеете в виду жен священников или врачей?

— Представителей всех творческих профессий, от физиков-ядерщиков до поэтов. Или поэты того не стоят?

Я засмеялась:

— Откуда мне знать? А вы несправедливы к девушкам. Многие могут привыкнуть к чему угодно, если только… — Я заменила слова «они влюблены» на «им придется» и добавила: — Я бы могла.

Николас быстро глянул на меня.

— Да, вы могли бы, — с готовностью согласился он.

Он завез меня в гостиницу к вечеру, как раз когда вернулся Клайв. Мы поговорили, стоя рядом с машиной Николаса. Клайв сообщил, что они с дядей Леопольдом продвигаются все дальше, потом Николас уехал, а мы с Клайвом отправились в дом, и я не видела его весь вечер.

После этого он еще несколько раз приходил к нам домой, но днем, когда я была на работе. Бланш Энтони по-прежнему часто появлялась в гостинице и именно тогда грубо разбила мою наивную надежду на то, что Клайв поймет, что она не создана ни для полной лишений жизни, ни способна делить успехи со своим мужем. Насчет этого она была вполне откровенна. По ее мнению, это не имело никакого значения, и она не собиралась вести жизнь соломенной вдовы в Лас-Пальмасе или каком-либо другом месте. Насчет Клайва у нее были другие планы…

Когда ей было выгодно, она мастерски могла забывать предыдущие размолвки. Бланш совершенно не ценила время других людей. Когда она как-то зашла в пристройку, где я писала письмо Салли, мне пришлось отложить его в сторону и вместо этого начать разбираться в ящиках стола. Бланш предложила мне сигареты, а когда я отказалась, закурила сама. Откинула голову назад, выгнув шею.

— Где Клайв? — спросила она, возведя глаза к потолку.

— Отправился в «Пэн-Олеум» договариваться насчет демонстрации аэродинамической трубы, — ответила я.

— Аэродинамическая труба? Фу! Он попусту тратит время.

— Скажите ему об этом, — посоветовала я.

Бланш взглянула на меня:

— Я не настолько наивна. Стоит перерезать веревку у воздушного змея, как он улетит. Ну, уж нет! Я умею держать язык за зубами, поэтому, когда «Пэн-Олеум» созреет, Клайв сможет обманывать себя, что сам добился всего.

— Так и будет. Возможно, если не считать идеи, которую подал ему мой дядя.

— Не стоит верить. Если бы «Пэн-Олеум» увидели бы для себя выгоду, сразу вцепились бы обеими руками. И для чего, по-вашему, я обхаживала этого ужасного зануду Грэма Мортимера, если не для того, чтобы продать им идею Клайва? Когда я добьюсь успеха, Клайв и его бесценный проект достигнут своей цели, я уверена, что он не станет интересоваться, почему это произошло.

Я усмехнулась:

— Похоже, вы очень уверены в своей способности убеждать.

— Точно. В конце концов, если не поможет обаяние, всегда есть… — Бланш замолчала, и ее губы уродливо искривились. — Я вдова благодаря небрежности «Пэн-Олеум», иначе в моем возрасте я не получала бы от них содержание. До сегодняшнего дня я на многое смотрела сквозь пальцы, но больше так продолжаться не будет.

Мне стало дурно. Здравый смысл подсказывал мне, что такая влиятельная организация, как «Пэн-Олеум», не испугается подлого шантажа. Но мысль о вовлечении Клайва в это преступление почти заставила меня поверить Бланш.

— Вы не посмеете! Даже если вам удастся таким образом помочь Клайву, что, если он узнает?

Она пожала плечами:

— Слышали когда-нибудь, чтобы победитель настаивал на повторном подсчете очков? Он же получит финансовую поддержку. Неужели он станет выражать недовольство?

Мне хотелось закричать «Да! Клайв не такой», но вслух я произнесла:

— Я бы на вашем месте поддерживала его, чтобы он добился успеха собственными силами. Но когда все получится и вы поженитесь, а он вернется к своей работе, сможете ли вы вынести условия, которые вас ожидают?