Летний отдых - [18]
Мы вели чудесную, растительную жизнь (или, наверное, животную, потому что иногда пребывали в движении). Мозги наши замечательно промылись, извилины распрямились, лица посвежели. Наш интеллектуальный багаж ограничивался игрой в кости и попеременным чтением двух книг. Первую приобрела Настя в целях отвлечения меня от сизиса, и она носила интригующее название «Чего не знала Венера». Венера не знала многого. Вообще, судя по всему, она была довольно уродливой личностью. Вряд ли она наносила с утра утренний крем, днем дневной, а ночью ночной. Я в этом плане от Венеры не отстала, и все в выдающемся трактате было для меня в новинку. Изучала я его с упоением, при описании каждой новой косметической процедуры тщательно подсчитывая, сколько времени экономлю на том, что ее не делаю. Получалось, что мне уготован минимум двойной век.
В конце книги имелось внушительное приложение в виде таблицы калорийности. Начиналась она с раздела «Наши друзья», весьма куцего, состоящего всего из нескольких названий. К друзьям относились отруби, некая загадочная пахта (от одного названия оцепенеешь) и еще парочка не менее привлекательных вещей. Зато завершал приложение длинный список «наших врагов». Его я вслух перечитывала в особо голодные времена, живо представляя себе каждого врага в отдельности, а также их вместе в разных приятных сочетаниях. Кончался сей процесс обычно тем, что мы с Настей, выпучив глаза, бежали в ближайший магазинчик, накупали там разных врагов и, приговаривая: «От врагов надо избавляться! Их надо уничтожать без остатка!» — набрасывались на них и съедали. В связи с чем мои финансы быстро таяли. Сразу по приезде я подсчитала, какую сумму могу тратить в день, и каждый вечер вынуждена была считать заново, причем пайка моя постоянно уменьшалась. Иногда я брала себя в руки и экономила. В такие дни еще задолго до времени еды я приплясывала у дверей столовой, поминутно подглядывая в щелочку, что делается на кухне. Правда, разглядеть обычно ничего не удавалось, но меня это не останавливало. Едва отпирали дверь, я опрометью неслась к хлеборезке — там довольно часто можно было разжиться корками от хлеба. Потом я бросалась к кастрюле с супом — и обычно заставала ее уже опустошенной. В этом году на весь зал было всего две кастрюли, и требовалось выбирать — либо ты цапаешь хлеб, либо суп. Я выбирала хлеб, так как его количество было ограничено, а супу варили много. В результате каждый день я с пустой кастрюлей вваливалась на кухню и просила работавших там черных усатых поваров налить мне супца. Они кидали на меня косые взгляды, но наливали. К чести своей должна сказать, что я не ела суп прямо из кастрюли, а пользовалась тарелкой. Поэтому, потянувшись за добавкой, обычно обнаруживала, что весь суп съеден, и снова мчалась с кастрюлей на кухню.
Однако я сбилась с темы интеллектуального багажа на нечто менее возвышенное. Вторая книга досталась нам бесплатно. Когда-то в лагере была библиотека, в наши же дни от нее осталась просто кучка потрепанных книг, громоздящихся в углу бельевой. Состав сохранившихся книг был таков, что на них никто не покушался.
— Слушай, — предложила мне как-то Настя, — а давай возьмем оттуда что-нибудь наугад. А потом вернем. При нашем методе чтения нам ведь все равно, что читать!
Она была права. Вообще-то, мы с ней обе много читаем, и чтение принадлежит к любимейшим нашим занятиям. Но в Южном лагере читать быстро — это не достоинство, а недостаток, ибо книг там фактически нет. Одну купленную книжку надо растянуть на всю смену. И мы старались. О, как мы старались! Мы читали медленно-медленно, вникая в каждую фразу, в каждое слово. А потом вдруг обнаружили, что при таком смаковании любая книга становится юмористической, зато теряет всякий смысл. Весь пляж завистливо смотрел, как мы хихикаем над каким-нибудь произведением и время от времени, не выдержав, зачитываем вслух отдельные предложения, и никто не подозревал, что перед нами, например, душещипательный любовный роман.
Почетное право выбрать книгу было предоставлено мне. Я закрыла глаза, протянула руку и вытащила пухлый фолиант. Могла ли я в тот миг предположить, как повлияет мой, прямо скажем, нестандартный выбор на наш летний отдых! Но об этом впереди.
— Карл Маркс, «Капитал», — известила меня Настя. — Ладно, берем. Думаю, этой книги нам хватит на обе смены.
«Капитал» быстро ввел в нашу терминологию две формулы: «Товар-деньги-товар» и «Деньги-товар-деньги штрих». Таким образом, каждая из имеющихся у нас книг обогатила наш словарный запас, что, правда, иной раз приводило к осложнениям, зато придавало различным прозаическим проблемам изысканную романтичность.
Конечно, безоблачные небеса нашего приятного существования омрачила-таки со временем роковая туча. Какая же еще, как не та, которая висит над моей головой почти постоянно — у меня кончились деньги. И нельзя сказать, что я не пыталась изыскать способ эту тучу рассеять. Очень даже пыталась!
Как-то раз, стоя на рыночной площади, я мрачно рассуждала:
— Надо реализовывать товар. И побыстрее, а то мои проблемы усугубятся.
Юмористический детектив со всеми необходимыми атрибутами — убийствами, погонями, шантажом, но построенный не на экзотическом материале, а на материале безумной жизни обычного современного жителя нашей загадочной страны.
Мы все учились понемногу… или помногу — это уж как кому повезло. Помните свою первую учительницу? А злобную математичку, влепившую вам первый «неуд» в институте? Конечно, да. Интересно другое: помнят ли они вас — и, главное, какими именно вы остались в их памяти?Хотите посмотреть на свою тогдашнюю жизнь с другой стороны — с позиций преподавателя? А также узнать массу любопытных подробностей, иногда веселых, иногда грустных, о работе в вузе и о студентах, вспомнить юность, если она уже прошла, или лучше понять себя, если вы еще юны.
Трудная и опасная работа следователя Петрова ежедневно заканчивается выпивкой. Коллеги по работе каждый вечер предлагают снять стресс алкоголем, а он не отказывается. Доходит до того, что после очередного возлияния к Петрову во сне приходит смерть и сообщает, что заберет его с собой, если он не бросит пить. Причем смерть не с косой и черепом на плечах, а вполне приличная старушка в кокетливой шляпке на голове…
-Это ты, Макс? – неожиданно спрашивает Лорен. Я представляю ее глаза, глаза голодной кобры и силюсь что-нибудь сказать. Но у меня не выходит. -Пинту светлого!– требует кто-то там, в ночном Манчестере. Это ты, Макс? Как она догадалась? Я не могу ей ответить. Именно сейчас не могу, это выше моих сил. Да мне и самому не ясно, я ли это. Может это кто-то другой? Кто-то другой сидит сейчас на веранде, в тридцати восьми сантиметрах от собственной жизни? Кто-то чужой, без имени и национальной принадлежности. Вытянув босые ноги на солнце.
Аберистуит – настоящий город грехов. Подпольная сеть торговли попонками для чайников, притоны с глазированными яблоками, лавка розыгрышей с черным мылом и паровая железная дорога с настоящими привидениями, вертеп с мороженым, который содержит отставной философ, и Улитковый Лоток – к нему стекаются все неудачники… Друиды контролируют в городе все: Бронзини – мороженое, портных и парикмахерские, Ллуэллины – безумный гольф, яблоки и лото. Но мы-то знаем, кто контролирует самих Друидов, не так ли?Не так.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что может получиться у дамы с восьмизарядным парабеллумом в руках? Убийство, трагедия, детектив! Но если это рассказывает Далия Трускиновская, выйдет веселая и суматошная история середины 1990-х при участии толстячка, йога, акулы, прицепа и фантасмагорических лиц и предметов.
«Иронический детектив» - так определила жанр Евгения Изюмова своей первой повести в трилогии «Смех и грех», которую написала в 1995 году, в 1998 - «Любовь - не картошка», а в 2002 году - «Помоги себе сам».