Летние учения - [4]

Маттео взял нож и сковырнул магическую печать-амулет, отчего бочонок тут же покрылся изморозью, свидетельствующей о том, что магия на печати выветриться не успела и мясо в бочонке можно есть:

– Насилие там разное творилось. В ноябре-декабре вся столица гудела, когда в «Горячих новостях» пошли печатать пикантные подробности про Ийхос Дель Маре, там такое всплыло! И, знаешь… Мне старший брат тогда сказал – в той школе всегда так было, старшие гардемарины младшими командовали, а те должны были делать что им велят, старшим по-всякому прислуживать, в том числе зад подставлять, и помалкивать. Во флоте дисциплина важна, вот и приучали к ней. Ну а таким вот, как Оливио, любителям справедливости, там быстро показывали, что к чему. Кто особенно брыкался – тех в общие подстилки определяли, чтобы знали свое место и дисциплине учились…

Дино аж рот раскрыл от удивления:

– Да ты что. И никто не жаловался? Кошмар…

– Никто. Потом ведь сами старшими становились, и тогда сами и трахали, и командовали… – Маттео развязал мешок с крупой и задумчиво на нее уставился. – Вот и терпели, зная, что так там заведено. Только один Оливио справедливости захотел и в печатные листки всё это вытащил, с помощью какого-то писаки-мартиниканца. Вытащил и вывалил перед публикой, навлек позор на многие знатные и уважаемые семьи. И на свою тоже, он ведь под этими откровениями своей настоящей фамилией, Вальяверде, подписался. Правда, семейству Вальяверде на тот момент уже было все равно, и так позором покрылись, когда графиня на мужа в суд королевский подала.

Дино извлек из ящика две крупные картофелины и повертел в руках:

– А-а, про это я знаю. Матушка графине сочувствовала, дон Вальяверде ведь изрядной сволочью оказался. И даже, вроде бы, на допросе в инквизиции это вскрылось – тайным поклонником демоницы Долорины. Знаешь, есть такие – любят другим боль причинять, как бы в жертву этой демонице… Гадость какая.

Маттео поморщился:

– Это да, не позавидуешь графине, и как она столько лет терпела... – он набрал в горсть крупы и высыпал ее обратно в мешок. – Да по большому счету мне и эту школу гардемаринскую ничуть не жаль, с такими-то нравами. Хорошо, что отец меня отговорил туда идти. Оливио там два только месяца пробыл – и в Паладинский Корпус сбежал, вот как. Хотя для знатного плайясольца стать паладином – тоже позор. В Плайясоль из знатных семей в паладины всегда только бастарды уходят...

Он замолчал. Планы отомстить Оливио как-то сами собой и сдохли. Дино тяжко вздохнул:

– И что они такого позорного в паладинстве видят, не пойму. Наверное, таллианское происхождение им покоя не дает, там каждый дон чуть ли не потомком династии Таллико себя считает, даже если оснований никаких нет… Вот черт, ума не приложу, как вообще к этим котлам подступиться, – он уставился на плиту. – И мне любопытно, сам-то Оливио сумеет обед приготовить, а? Сомневаюсь.

Дино пнул горку поленьев и загрустил. Маттео в отчаянии подергал себя за хвостик, да так, что развязалась тесемка. Он кое-как завязал волосы обратно, махнул рукой и решительно двинулся к двери. Дино вскинулся:

– Ты куда?

– К Филипепи. Он же наш наставник, вот пусть и наставляет, как обед готовить, – мрачно отозвался Маттео. Дино вздрогнул, представив, как Филипепи на это отреагирует. Но не успел ничего сказать, как дверь открылась и в кухне появился Томазо Белуччи. Оглядел стол, заваленный мешками, корзинками и бочонками, и сказал, ухмыляясь:

– Что, не получается?

– Иди к черту, – ругнулся Маттео. – Выйти дай.

– А зачем? – Томазо продолжал стоять в проходе, полностью его закрывая. – Я же пришел.

Маттео и Дино недоуменно на него уставились. Томазо отлип от дверного косяка, зашел в кухню, закрыл за собой дверь, снял мундир и камзол и аккуратно повесил их на гвоздик у двери.

– Я подумал просто, что с вами мы ужин сто лет ждать будем, и решил подсобить. Покажу, что и как делается, так и быть. Ну, чего стоите? Мундиры снимайте, вам же потом чистить, если изгваздаете.

– М-м… спасибо, Томазо, – наконец выдавил Дино. Снял мундир и закатал рукава. – А что ты хочешь взамен?

Томазо рассмеялся:

– Ничего такого. Как в столицу возвернемся, вы оба мне ужин в «Драконьем Клыке» оплатите. И один билет в партер в Королевскую Оперу, когда там маэстрина Лауренсия петь будет.

Он раскрыл печную дверку и пошуровал там кочергой, выдвинул задвижку дымохода. Маттео тоже снял мундир и закатал рукава, подошел к нему:

– Хорошо. Слушай… а может, мы тебе четыре ужина и четыре билета оплатим, а ты за нас тут всё сделаешь?

– Как же, держи карман, – Томазо повернулся к нему и посмотрел строго. – Кавалли же сказал, что и это тоже испытание. Для всех. Ты, Маттео, не стой столбом, тащи поленья. Печь сначала растопить надо, и воду начать греть.

Он показал, как растапливать печь и подбрасывать дрова, как мыть и чистить овощи, промывать крупу и делать заправку. С его помощью и под его руководством Маттео и Дино с готовкой справились за два часа. Напоследок Томазо попробовал кашу, потыкал длинной деревянной вилкой вареные овощи и жареное мясо на огромном противне, и сказал:

– Для первого раза сносно. Всё запомнили? Потому как второй раз сами всё делать будете. И овсянку, Дино, мешать надо почаще, а то прилипнет. Так, я пошел, а вы еще чай заварите, можно прямо в чайники листья бросать, только с плиты снять надо, а то обваритесь. И не тяните пса за яйца, в трапезной, небось, уже все давно ждут, галеты сгрызли и теперь слюной от голода давятся…