Летние учения - [3]

– Тихо!!! – вдруг раздался голос того, от кого вообще не ожидали никакого вмешательства в назревающую ссору. Оливио был известен среди младших паладинов тем, что мало с кем дружил и никогда ни с кем не конфликтовал, во многом благодаря тому, что держался отстраненно и подчеркнуто вежливо и независимо со всеми, кроме Робертино, Жоана, Бласко и Тонио.

– Тихо! – Оливио вышел на середину зала и встал между ссорящимися. На их фоне он смотрелся довольно тщедушным, но в его глазах плескалось зеленое пламя, так что забияки тут же вспомнили про его дар ярости и притихли.

– Во-первых, Маттео, ты здесь не самый знатный, – Оливио смерил его взглядом, полным презрения. – Начнем с того, что здесь познатнее тебя кое-кто найдется, например я, Джулио и тем более Робертино. Который, кстати, пошел уже лазарет обустраивать и сейчас делом занят. Во-вторых, Маттео, Корпус уравнивает всех нас, и пора бы уже это запомнить. Здесь – братство посвященных, а не дворянское собрание Кьянталусы. Ты бы еще Кавалли или Филипепи про знатность рассказал, болван. Радуйся, что они не слышали этих твоих позорных для паладина речей. И в-третьих, паладин должен уметь делать всё, что ему может понадобиться в его службе. Даже если ты не собираешься быть странствующим, ты все равно должен уметь сварить похлебку, постирать себе панталоны и заштопать чулки. Это тебе понятно? А потому ты сегодня первым на кухне работать будешь. Вместе с Дино. Ужин на вас и завтрашние завтрак с обедом. А кто дальше готовить будет – это мы жребием сейчас решим. Что, не знаешь, как готовить? Так у тех спроси, кто знает, язык не отвалится и честь не отсохнет.

Маттео хотел что-то возразить, но проглотил свои слова, сообразив, что это ведь сейчас Оливио впервые применил свое право старшего среди кадетов и младших паладинов. Остальные тоже вспомнили, что Оливио раньше их всех пришел в Корпус и по традиции его голос считается решающим в разных вопросах. Просто прежде он никогда к этой традиции не прибегал, из скромности и нежелания пользоваться хоть какой-то властью над другими.

И Маттео только кивнул:

– Как скажешь, Оливио.

Жоан и Бласко вздохнули:

– Оливио прав. А насчет сальмийцев, Маттео, Дино – это мы вам еще попомним, уж будьте уверены. А теперь давайте жребий тянуть.

Тут появился Робертино, и с первого взгляда и понял, что тут только что произошло. И сказал:

– Давайте, а то уже дело к вечеру, а нам всем есть чем еще заняться.

Он достал из кармана пару листков бумаги, пристроился на подоконник, быстро разорвал один листок на тридцать два кусочка, на каждом написал карандашиком имена:

– Стирать, я думаю, каждый сам себе должен, это дело несложное. И что касается воды – если каждый из нас утром по два-три ведра в бочки на кухне и в мыльне приволочет, так на день и хватит. Так что жребий бросаем только насчет кухни. По два человека от ужина до ужина, значит, каждый дважды будет готовить…

Закинув свернутые бумажки в свой берет, Робертино на втором листке написал календарик на месяц, отметил первыми Дино и Матео, и сказал:

– Джулио, иди давай, тянуть бумажки будешь.

Кадет подошел и запустил руку в его берет, вытащил два листочка:

– Ой… Джулио и Карло…

Все заржали:

– Ха-ха, эти наготовят!!! Робертино, смотри, еще нас всех потом от этой готовки тебе лечить придется!

Джулио покраснел, полез опять в берет, извлек оттуда Эннио и Томазо, потом Жоана и Робертино, а там и всех остальных. После того, как в календарь были вписаны последние имена, Робертино прицепил его на окно, всунув края бумаги в щели между рамой и стеклом:

– Ну, вот и готово. А теперь давайте делом заниматься. Чую, нам тут несладко придется. И, кстати, Маттео, Дино, не забудьте, что сеньору Валерио нужно отдельно готовить – овсянку, вареную морковь и вареную телятину. Справитесь, в этом ничего сложного нет.

Мрачные и злые Маттео и Дино, гордо подняв головы, отправились к экономке за припасами. Они понятия не имели, как вообще готовить еду, но деваться было некуда. Конечно, оба затаили обиду на Оливио, но в то же время понимали – он был в своем праве и прав к тому же. Понимание не мешало им, тем не менее, строить планы, как бы ему напакостить. Однако эти планы пришлось отложить. Экономка выдала им кучу всего, даже бочонок с грудинкой и лукошко с яйцами, и они еле доволокли это всё до кухни, где уже кто-то успел наполнить бочку, два больших котла и корыта водой. Видимо, младшие паладины и кадеты решили побыстрее разделаться с этой обязанностью. Дино сгрузил всё на большой стол, тоскливо оглядел кухню и сказал:

– Чертов Оливио. Понятия не имею, что делать надо… И сам он наверняка тоже, это он просто перед другими выделывается.

Маттео бухнул на стол бочонок со свиной грудинкой:

– Видно, слишком много его в свое время трахали… А то бы он первым Хорхе и Томазо на кухню погнал.

Дино удивился:

– Трахали? Ты о чем?

– А ты что, не знал? Про школу гардемаринскую, Ийхос дель Маре… – Маттео потыкал пальцем в крышку бочонка, ощупывая печать.

– А, это. Слыхал, конечно, но так… что Оливио там раньше учился, до Корпуса. Но когда говорили про насилие, я думал – побои, издевательства разные имеют в виду. А не такое, – Дино открыл дверцу печки и грустно туда заглянул.