Лес священного камня - [34]

К Танг-Джиенгу Сутулому, самому богатому из клана Тиль в нашей деревне, пришли Чар-Риенг и старший брат провинившегося Танг, живущий в Пхи Сроони. Оба они явно были удручены тяжким проступком Тиенга. Однако Чар состязался в знании родословной клана Тиль с Бап Тяном, отец которого был тоже из Тилей. В углу совершенно подавленные всем случившимся робко присели на корточках Сиенг Вдовец и Тонг-Бинг, слишком бедный, чтобы участвовать в мхам ба.

Вечером наступил черед Тру выполнять мхам ба. К моему великому удивлению, я увидел, что Анг подносит гостям бамбуковые сосуды со спиртным. Она сновала, обнаженная до пояса, еще более смуглая, чем обычно, то ли от стыда, то ли от слишком большого количества спиртного, поглощенного в эту ночь. Ее присутствие вызывало некоторую неловкость, но она не выглядела прибитой, скорее была удивлена шумом, поднятым вокруг ее приключения. О нем говорили прямо при ней, как бы не замечая ее присутствия. Все старались бросить камень в сторону клана Тиль, а Тру даже плевался в знак глубокого отвращения, хотя его отец принадлежал к этому клану[43].

Поздно вечером появился Тиенг, которого никто не видел с прошлой ночи. Он пришел, чтобы позвать нас к своему дяде: теперь наступила его очередь приносить жертвоприношение. У красавца Тиенга, всегда такого элегантного, был неряшливый вид. На нем не было никаких украшений, волосы растрепались, он осунулся, глаза потухли. Он избегал встречаться с кем-нибудь взглядом и, приглашая нас, говорил вполголоса.

* * *

28 ноября

«Священные люди» деревни делили между собой подношения, куриные ножки и рнэм, полученные от каждой семьи за совершение обряда во время двух праздничных дней. Собрались все мужчины деревни, так как должно обсуждаться распределение участков земли (миир). Разговор то и дело возвращался к событиям прошедших дней, и люди гадали, где Анг раздобудет свинью для жертвоприношения: у ее братьев свиней нет.

Братья решили поработать на плантации. Скромная плата, которую они получат, позволит им сколотить необходимую сумму для покупки поросенка. Кроме того, Тонг-Бинг сплетет мне корзины и веялки для Музея Человека[44].

Начальник сектора[45] Банг-Дланг, зашедший в Сар Лук за Тру и несколькими деревенскими парнями, повторил старикам то, что говорил еще вчера: виновные должны принести искупительную жертву, но штраф им платить не придется. Дело о кровосмешении решается обычно так: если виновные богаты, они приносят в жертву буйвола с рогами в целый локоть[46], пять кувшинов рнэма и шесть больших старинных кувшинов. Если они бедны, то каждый должен заплатить штраф в виде одной свиньи с объемом шеи пять пядей[47], одного кувшина рнэма и двух старинных кувшинов. Кувшины делят между собою «священные люди» и другие куанги, — ведь от последствий кровосмешения больше всего страдают влиятельные лица.

К полудню появился одетый в роскошное мохнатое черное пальто европейского покроя Кронг Коротышка, «брат» (по нашим понятиям — кузен) Бап Тяна, также Тиль по отцу. Это знаменитый судья и человек «больших познаний». Он приглашен для участия в разбирательстве «дела».

Было решено, что сегодня, когда нет Тру и сопровождающих его трех юношей, состоится только «разбор дела Тиенга», а жертвоприношение, причитающееся с Анг, будет отложено до возвращения начальника кантона. В сущности «дело» было уже решено во время споров около кувшинов с рнэмом, и оставалось только признать вину по всей юридической форме, обнародовать приговор и привести его в исполнение, т. е. совершить жертвоприношение.

Когда мы пришли к Чар-Риенгу, два средних кувшина уже были привязаны к колу, а рядом визжала, стараясь вырваться, молодая свийья. Ее задние ноги были затянуты и накрепко привязаны к шесту. Один из мужчин вытащил из крыши длинную соломинку и измерил толщину поросенка под мышками: окружность груди составила больше двух пядей.

Провинившимся приказали созвать всю деревню. Смущенная Анг колебалась. Тиенг ее слегка подтолкнул, стараясь приободриться. Впечатление было такое, что он боится переступить порог дома. Мало-помалу дом заполнился: женщины, большей частью с завернутыми в покрывала детьми за спиной, забрались под чердак и сели на корточки, мужчины устроились на настиле, который тянется вдоль задней стены, или же сели, поджав ноги, у двери. Те кто пришел позже, сели где могли, оттеснив других в глубину комнаты. Наконец появился Банг-Джиенг Беременный, «священный человек» и хранитель рнутов. Он был совершенно пьян и орал не переставая, явно о том, что будет, если «брат переспит с сестрой». Не он один был в таком состоянии: вот уже два дня все жители деревни непрерывно тянули через трубки спиртное. Анг Слюнявая только что сообщила мне, что она пьяна (и не протрезвится в течение двух дней). Банг Олень шел пошатываясь и размахивая руками, чтобы удержать равновесие. Сколько было ртов, столько курили трубок, к тому же в очагах горел огонь, а из-за дождя дыму некуда было выйти. К нему добавлялся запах, исходивший от этого сборища проспиртованных людей, промокших по дороге. Вскоре стало нечем дышать.

Виновные возвратились раньше, чем у Чар-Риенга собралась вся деревня. Они допили содержимое кувшинов. Никто ими не интересовался. Наиболее любопытные слушали, как Кронг Коротышка скороговоркой излагал родословную клана Тиль. Он начал с Тинга и Манга, у которых было четыре дочери: Лоонг, Джиенг, прабабка Чонга (бывшего начальника кантона Ен Длэй), Длоонг, прабабка Анг Вдовы, и Бо, прабабка виновного. Он быстро перечислял поколения предков: «Длоонг вышла замуж за Банга, родила Гриенг; Гриенг вышла за Кронга, родила Нгу, вырастили Нга, Сранг и Ланг; Ланг…»